или тебе помочь?
– Отвернитесь, пожалуйста, мне нужно надеть халат.
Они терпеливо подождали, пока я оделась, но тут уже мне расхотелось отправляться куда-то на этом допотопном медицинском транспорте.
– Пожалуй, это лишнее, – надменно сказала я, кивая на каталку. – Я прекрасно могу дойти и сама.
– Сама до крематория дойдешь в свое время, – так же надменно ответил один из санитаров, – у нас здесь строго насчет распоряжений.
Мне оставалось только подчиниться.
Спустя минуту мы были уже в коридоре. За столиком дежурной сестры горел свет, но самой сестры не было. Я подумала о том, что сегодня наверняка дежурит Машка Гангус: в отличие от сердобольной Насти, которая все время пропадала у меня, и Эллочки, которая все время исчезала где-то за суперобложкой Бэл Кауфман, практичная Машка предпочитала ночные приключения в одиночных палатах выздоравливающих автогонщиков. Их в отделении было двое, оба – с черепно-мозговыми травмами. И Машка, если верить Насте, находила это безумно романтичным. Ей вообще нравились мужчины с черепно-мозговыми травмами – они пили спирт, который Машка крала в невероятных количествах, особенно отчаянно…
Я забеспокоилась только тогда, когда мы благополучно миновали наше отделение, пустой этаж лабораторий и процедурных кабинетов и по застекленному переходу перебрались в то крыло клиники, в котором я никогда не была.
– Куда это мы направляемся? – спросила я у своих спутников.
Ни один из них не удостоил меня ответом.
…Я даже не подозревала, что клиника может быть такой огромной. Сейчас, ночью, она напоминала уснувший, утомившийся город. В нем существовали темные и светлые коридоры, хлопанье дверей, тихое позвякивание ведер и шприцев в автоклавах, чьи-то приглушенные голоса и территория абсолютно мертвой тишины. Несколько раз мы опускались и поднимались на грузовых лифтах. В последнем из них, тускло освещенном, я вдруг подумала о том, что могу затеряться в чреве клиники навсегда. И никто не найдет меня, и я никогда не узнаю, что кто-то все-таки меня искал…
Странно, но я даже не заметила, как кто-то из санитаров открыл своим ключом дверь пожарного выхода и мы наконец-то оказались в длинном, похожем на кишку коридоре с целым рядом дверей. Они остановились возле одной из них, пятой по счету, и уверенно толкнули ее.
Я оказалась в предбаннике операционной. Сквозь неплотно прикрытую дверь в самое операционную маячили потухшие глаза ламп. А из троих, присутствующих в комнате, я знала только одного – анестезиолога Павлика. Ни женщина, ни мужчина, которые лениво болтали с анестезиологом, были мне незнакомы. Они были незнакомы мне, но сразу же вызвали чувство стойкой антипатии. Чересчур красивая женщина с лицом преуспевающей стервы и чересчур основательный мужчина с неровной линией губ, вальяжно разлегшейся под внушительного размера носом. Мужчина курил трубку (дешевое пижонство), а женщина внимательно рассматривала какие-то рентгеновские снимки, отпуская по их поводу дежурные врачебные шутки. Все они были в светло-голубой хирургической униформе и таких
