всех сил притворяясь, что все хорошо, и даже напевая у плиты: обмануть его нетрудно, он сам обманываться рад. И если поверит, что его любят, от его упрямства и тени не остается: она сама не ожидала, что так легко отучит его не хлюпать, отхлебывая чай, а ножом он теперь пользуется и за домашним завтраком. Чем при всей нарастающей тревоге она не преминула полюбоваться.
А разговором с хорошеньким мальчишкой, нападавшим на женщин, она даже всерьез увлеклась: знает ли он еще какие-нибудь слова, кроме «ничего» и «нормально»? Оказалось, знает целых два: не и знаю. Притом, слово «знаю» в отдельности ему неизвестно.
– Как дела в школе?
– Нормально.
– А математика нравится?
– Ничего.
– А литература?
– Ничего.
– А почему у тебя по математике четверки, а по литературе двойки?
– Не знаю.
– Мама говорит, что ты получил двойку за «Героя нашего времени». Тебе Печорин нравится?
– Ничего.
– А Грушницкий?
– Нормально.
– А за что Печорин убил Грушницкого?
– Не знаю.
– Мама говорит, ты любишь фильмы, где много стреляют. Ты не замечал, из-за чего обычно идет стрельба?
– Не знаю.
– Чаще всего или спасают девушку, или из-за нее мстят. Хочешь, когда освободишься, сходим на первый попавшийся фильм и проверим?
– Можно.
О, еще одно слово!
Мама была не против, и они зашли в соседний кинотеатрик, где когда-то показывали документальные фильмы, но теперь народ, повернувшийся от химер к реальности, реальностью больше не интересовался (платила, разумеется, она). Полусферные кресла были расставлены раз в десять просторнее прежнего, но заполнены примерно так же, только прежде тут собиралась публика избранная, а сейчас десяток тинейджеров жует попкорн из картонных ведерок. Прохлада была кондиционная, звук и цвет потрясающие, а смысл – какой она и предрекала: две подружки, одна беленький ангелочек, другая черненький сорванец, дерзкий соседский парень влюблен в ангелочка, а сорванец из ревности подбивает бандитов, главарь которых в нее влюблен… – дальше начинается мочилово.
– Ну как тебе фильм?
– Нормально.
– А какая девушка тебе больше понравилась?
– Не знаю.
– А зачем эта черненькая подговорила бандитов?
– Не знаю.
Если он и впрямь не понимает простейших человеческих отношений, то ему ничего другого и не остается, как набрасываться на женщин. Ведь главная прелесть ухаживания – это перешучивания, переглядывания, намеки, улыбки… Ничего удивительного, если глухой из всей музыки предпочитает стрельбу, где хоть что-то слышит.
Они уже стояли на асфальтовом солнцепеке.
