на то, что она была в довольно непотребном виде, окунувшись в вязкий губительный рассол трясины, – всё ее платье было слипшимся, мокрым, перекрученным и обляпанным зелеными мелкими водорослями и грязюкой, и волосы, длинные и шелковистые, частично обмакнувшись туда, стали тоже зазелененными, растрепанными и забитыми слизью, – как ни удивительно, в этом облике словно был некий шарм. Будто модная кикимора или какая наяда.
Стало ясно – случайно попавшая в этот район и очень спешащая мимо трясины по своим делам, молодая дива хотела срезать путь и пройтись быстренько по мостику, который ее и подвел.
Сначала девушка показалась Онуфрию совсем маленькой – просто миниатюрной, субтильной. Но теперь оказалось, что это был обман зрения, – будто она сжалась, что ли, в тлетворной трясине? Нет, девушка действительно была очень стройна, худа, но – росту вовсе не малого, а даже довольно высокого.
Онуфрий сориентировался, нарушая молчание. Он объяснил, что живет рядом и готов, если надо, провести к себе незнакомку с тем, чтобы она могла помыться и сменить одёжку. Впрочем, она может и не согласиться, думал Онуфрий…
Однако незнакомка согласилась.
И вскоре они шли втроем, и наверное, оба хорошо выглядели – ведь Онуфрий тоже из-за нее немного окунулся в трясину. Только сухой Филя шагал впереди и ненавязчиво прикрывал их собой от глаз случайных прохожих. Но таковых попадалось уже немного – быстро темнело. Закат последним розовым сгустком погас в дальнем углу неба. Маслянистая трясина осталась позади. Онуфрий уже даже забыл о таинственном дуэлянте, который вызвал его к трясине и, судя по всему, так в результате и не появился.
Потом они отправили домой Филю, а Онуфрий выдал Азе (как звали незнакомку) халат, чистое полотенце и мыло, показал, где ванная комната, а сам по-джентльменски ждал.
И бросил взор на нее в этом диком трясинном виде в последний раз и – что-то необыкновенное точно наблюдалось в ней. С бледного лица смотрели сощуренные глаза над облепляющим тело грязным мокрым платьем. И сквозь мокрое платье вдруг так ослепляющее дико и – эротично проступила выгнутая стройная фигура.
А когда она, чисто вымытая и странно пахнущая, с длинными отменными волосами, тоже уже промытыми и расстилающимися высыхающими прядями, вышла в шелковом кимоно, Онуфрий вообще не мог отвести взор. Она притягивала таинственной силой.
И он… попросил ее остаться. Разве удивительно?
Она долго смотрела на него, а он рассматривал и изучал ее лицо.
Узенькое, с тонкими губами и немного зубастым ртом, с горящими, но вместе с тем – парадоксально – какими-то с другой стороны холодными, пронизывающими глазами. Лицо вроде бы не было красиво, но – что-то ошеломляющее, сладкое и жесткое отпечаталось на нем.
У Онуфрия немного похолодело внутри. Он не понимал, что́ говорит ее взгляд, изучающий его в раздумьях о чем-то, его, своего спасителя.
Как неожиданно, странно и просто он, ушлёпок Онуфрий, стал спасителем этой женщины! И словно
