style="font-size:15px;"> Аза молча смотрела. Они были одни на большом пространстве, над ними вздымалась гора, зеленеющая густыми деревьями. А в огромной лагуне тихонько плескала вода, вязкая и чернильная, порой отливающая и густо-зеленым оттенком. Темные пятна камней, ракушек и огромных водорослей проступали там.
Нефёд показал, куда можно сесть, и они уселись над лагуной.
– Там есть спуск! – показал Нефёд. – Но теперь, Азочка, ждем, когда солнце совсем встанет!
– И что будет? – спросила Аза, прищурившись от действительно поднимающегося над ними солнца.
– Сюда придут сотни крабов! И может, приплывут дельфины! – открыл главную тайну Нефёд.
Текли минуты. Они сидели. И Аза ждала, пораженная, обещанного чуда.
Но чуда пока не было.
Нефёд достал из потайного кармана своей сумки то самое – кусочек плитки, отдаленно похожей на халву. Выпростал из ладони длинный язык пламени зажигалки…
Аза смотрела своими колючими суженными глазами, как он прогрел «халву» на огне, и тотчас, привычным жестом, скатал в маленький шарик. Вытащил особую, с металлической чашечкой, изогнутую трубку, напоминающую ту, которую курил знаменитый оккультист, живший на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков – тот самый, с излишним весом и огромной лысиной на большой круглой голове.
В упоении, под встающим солнцем, невидимый никому, кроме его Азы, Нефёд затягивался над лагуной, пуская опиумной трубкой небольшие клубы дыма. Затем он отложил ее и неторопливо снял футболку и шорты.
– Вот, – объявил он, подтягивая плавки, – я спущусь, поплыву к середине лагуны, и возможно, встречу и приманю крабов, и свистну дельфину! А ты посиди и подожди меня.
– То есть как? – не поняла, нахмурившись, Аза. – Я думала, мы поплывем вместе!
– Исключено! – вдруг бросил, как отрезал, Нефёд. – Я тебя не отпущу туда!
Это было как удар по лицу. Горделивая Аза напряглась, ее худые руки сжались в кулаки, так что острые крашенные черным лаком ногти впились в бледные ладони, голые колени задрожали. Как он смел? Кто она ему – девочка?!
Бунт ее зрел много дней, когда они приехали в Абхазию, путешествовали на его внедорожнике по пляжам и шашлычным, и она видела, как с каждым днем он подседает на опиум и анашу, которые достает у тех, кого явно тоже знает в этих местах, где бывал неоднократно…
– То есть как – не отпустишь?! – почти одними губами, стискивая зубы, произнесла она.
– Так! Опасно – там камни, экстрим, накат! Я плавать могу, а ты – худенькая как освенцим, тебя волной может снести! И вообще нельзя – в этом ты неопытная! И я за тебя боюсь и не разрешу!
Ее лицо стало уже белее полотна, а губы и зубы налились кровью. В гневе выкатились глаза. Как у него повернулся язык? Как он вообще может ставить вопрос эдаким образом: что-то ей разрешать или не разрешать? Это ей-то, Азе! Он – ей! И еще каким словом он ее обозвал!!
Она вскочила и топнула ногой.
Дыхание вырывалось
