уже была готова. Заводилась с пол-оборота. Еле досиживали до конца урока, затем бегом в сторону спортзала, – там под лестницей был укромный уголок. Юбку поднимает, а там уже ничего нет.
Дальше я вывалил на замерших попутчиков всю информацию, почерпнутую мной из порнографических журналов. Тело, теперь уже без имени, созданное в моем воображении на основе цветной полиграфии, глухо стонало. Двигало бедрами. Я протянул руки к груди, качающейся в такт движениям.
Но тут кончил Саша. Он еще на Катьке выпучил глаза и дышал через раз, а на безымянном теле захрипел, держась обеими руками за штаны.
– Вот они, какие, женщины, – сказал Федя, отвлекая внимание от красного, как рак, Саши, – ну, за них, проклятых.
Замахнули, выдохнули. Чтобы отвлечься, переключились на спорт. Выпили за российских чемпионов всех времен – от древнегреческих олимпиад до наших дней. Потом провал в памяти практически до конца поездки.
Раннее утро. После трех дней пути земля под ногами дрожит в такт движения поезда по рельсам. Ощущаю себя мерзко – в теле слабость, в голове муть. Старательно вдыхаю божественно вкусный хвойный воздух. Мы идем по грунтовой дороге, которая, как бесконечная река, течет по бескрайней тайге. Постепенно оживаю. Когда после очередного поворота дороги, мы подходим к железным воротам с красной звездой, я уже чувствую себя относительно хорошо, с интересом смотрю на окружающую жизнь.
После бани и переодевания в военную форму, посмотрел на себя в зеркало и понял – родина в опасности. Висящая мешком на худом теле форма, перетянутая ремнем, и пилотка на опухшем лице. Из коротких рукавов торчат кисти рук, а тонкие ноги в штанах цвета хаки утонули в раструбах кирзовых сапог, в которых портянки сразу сбились к носку.
Вечером появился капитан и толкнул речь перед строем, из которой я понял, что мы молодые бойцы и нас целый месяц будут учить защищать Родину. Затем он ушел, а сержант Хаматгалеев (я не националист, но внешний вид сержанта напомнил мне о нелегкой доле русичей под монголо-татарским игом) кратко, емко и образно объяснил, что нас ждет и в какую позу он нас поставит в процессе освоения всего многообразия воинских знаний.
В последующие дни я понял, что он имел в виду. С подъема до заката не было ни одной свободной минуты. Оказалось, что солдат должен много уметь. Помимо умения с криком «ура» бежать в атаку и стрелять в сторону противника, надо еще уметь подшивать воротнички, стирать и гладить свою форму, мыть пол, чистить очко, подбирать раскиданный мусор и совершать массу других далеких от штыковой атаки действий.
Сержант много внимания уделял спортивной подготовке – от утренней трехкилометровой пробежки до частых занятий на перекладине. И, если в утренние пробежки я быстро втянулся, то перекладина была для меня виселицей, то есть, я на ней висел, как мешок. Любимой забавой для сержанта было гонять нас по несколько раз в день по полосе препятствий. Я проклинал тот день, когда мать решила не делать аборт,
