Харламыч, мужик хороший, только оченно занозистый, как доска вот эта нестроганная на катушке, – задумчиво произнёс Иван Иваныч.
– И такой жа серый… – хихикнул Паша.
– Ладно, ладно, грамотные, – беззлобно откликнулся Харламов.
– А выпить – это святое, затем и собрались, чтобы отвести душу! – продолжил прерванную фразу Иван Иваныч.
Все выпили и замолчали, прислушиваясь, как тепло медленно спускается вниз к животу, а потом разливается по всему организму…
– А вообще-то Харламов прав, – сказал профессор и поджал губы, будто для того, чтобы больше ничего не произнести и не проговориться… – Прав… вот вы не обижайтесь, но приведу конкретные примеры. Начну с себя. Сказал в институте, что уехал на семинар, а сам? Но ведь невозможно – так жизнь устроили, что подумать некогда, мыслишка одна мелькнула, а тут так хорошо… и что – вру…
– Ну и прально! – одобрил Харламов. – А то такого государственного человека не берегут и думать ему никак не дают…
– Да ладно тебе, Харламыч… Теперь Паша – ему разве столовку доверять можно? А без этого он не проживёт… что он на семьдесят рублей зарплаты сделает?
– Зарплаты! – захохотал Харламов. – Да это подачка… а там бабка есть одна… так я прикармливаю её, а то помрёт навовсе! Точно!..
– Почему? – напрягся Иван Иваныч.
– А у ей пенсия знаешь сколько?.. Не догадаешься! Не тужься! 17 рублёв тридцать две копейки!..
– Так не бывает! – уверенно возразил профессор.
– Ага… не бывает… а я сам ведомость видел… точно… а она одна… всех – кого в войну поубивало, а кто после умер – никого на свете… Жуть какая-то, – огорчился Харламов… – а мы, вишь, бутылок не считаем… нет, я б, конечно, такой закон издал…
– Ой, – смущённо возразил Паша, – сам же мне сказал, что весь день халтурил вчера и баллон ацетилена спалил…
– А я что? Я совершенно согласен! У нас вся жизнь так устроена, что верить никому нельзя! Никому! Этот орденами бренчит так, что вся Россия спать не может…
– Ну… Вот каемся, каемся! – Иван Иваныч вдруг выпрямился, убрав локти со стола. – А как война – соберёмся и вдарим!
– Во-во! Как ты был прапор, так и помрёшь им! Мало мы навоевались? И где твои братья лежат? Сам не знаешь… им и креста поставить некому… а фашист всех своих сосчитал, небось, даже тех, что тут, в Сибири, загнулись… Аника…
– Так мы далеко уйдём, – возразил Михал Иваныч.
– Далеко, если не остановят… – будто подумал Паша.
– Надо работать… терпеть и работать… – возразил бывший старшина.
– Вот. Я тебя и спросил про горизонт… это я не зря, как думаешь?
– Думаю, – согласился профессор. – Да толку мало…
– Значит, не о том думаешь, – как бы только для самого себя произнёс Паша, и все замолчали. – Может, там видать чего, а то так всё
