дней, но никто не знает, куда и зачем. Это правда?
Легкая тень набежала на лицо мужчины, на мгновение погасила обаятельную улыбку, и Алина успела пожалеть о своем опрометчивом вопросе. Но Евгений тут же вновь улыбнулся:
– Правда! Как я уже сказал, мы протестовали против раскопок, поэтому не только проводили митинги, но и поднимались в горы – охранять нашу ценность, дольмены. Разбили палатки и провели в лесу несколько суток.
– Надо же… И как, добились своего?
– Не совсем, – вздохнул Евгений. – Раскопки все же начались. Правда, доказать тому псевдоархеологу ничего не удалось.
– И слава богу! – выдохнула Алина, ощутив неприязнь к неизвестному ей выскочке. За те два часа, что она провела на экскурсии, девушка успела прочувствовать особую атмосферу, царившую возле дольменов. Нет, она, конечно, не «подзаряжалась» возле них, как одна из туристок, до такого фанатизма не успела дойти. Но была у этих каменных «домиков» некая таинственная аура, которая пленила Алину. Нельзя было не восхититься тем, что этим нехитрым на первый взгляд каменным сооружениям уже несколько тысяч лет, что созданы они были, возможно, давно вымершей цивилизацией. А загадка их устойчивости вопреки всем оползням и селевым потокам и вызывающие мурашки предположения о предназначении дольменов – то ли древние склепы, то ли «жилища» духов – только добавляли всему мистичности. Алине захотелось расспросить Евгения подробней о том, что знал о дольменах он (экскурсия экскурсией, но местным жителям наверняка известно больше), но мужчина вдруг с сожалением вздохнул и поднялся с места.
– Мне пора, Алина. Ночью заступаю на дежурство. В нашей клинике на ночь остается врач. Сегодня моя очередь. Зато завтра вечером я свободен. Если пожелаешь, можем вместе поужинать. Я тебя приглашаю.
Алина кивнула, соглашаясь, и лишь потом вспомнила, что ее уже пригласили на обед. И хоть обедать с Германом ей категорически не хотелось, но она чувствовала себя немного обязанной за то, что он ее подвез. К тому же хотелось узнать то, о чем не договорил этот тип при прощании.
– Они никогда не уходили так далеко. Тем более не спускались сюда, – сказал взволнованно Захар, пока Герман внимательно осматривал серые полосы, оставленные на белой стене маяка.
– Думаешь, это они?
– Хотелось бы думать, что нет. Но кто еще мог оставить эти царапины?
– Мало ли… – обронил Герман, выпрямляясь.
Захар лишь хмыкнул, затем достал из одного из многочисленных карманов жилета смятую пачку и закурил. Сигарета дрожала в его непослушных пальцах, и Герман, заметив это, нахмурился. Ему не доводилось раньше видеть Захара таким взволнованным. Старый смотритель, просоленный и задубленный морскими ветрами, всегда казался ему невозмутимым и крепким, как скала.
– За тебя мне тревожно, вот что, – ответил на его мысли Захар. – Я-то чего уж – старик, мне все равно. А вот ты еще мальчишка.
– Не такой уж и мальчишка, – проворчал Герман, отряхивая брюки. –
