Он-то жив. Он-то топтал землю, земля носила его шестьдесят лет. За что ему была такая радость – жить, чем он отблагодарил? Да ничем.
Последней точкой, поставленной в решении уйти, была беседа доктора биологических наук, переданная по радио в университете миллионов. Даже не вся беседа – один факт. «Человек, – сказал доктор, – начинает умирать со дня своего рождения. Уже первым своим криком, этим своеобразным сигналом-оповещением о себе, младенец убивает определенное количество нервных клеток коры головного мозга».
Самому Кирпикову горевать было нечего – пожил, но как поверить, что Машенька, которой семь лет, уже семь лет умирает? Он во многом запутался и должен был разобраться.
– Не обессудь, – сказал он Варваре, – ухожу.
– Куда? – испугалась она.
Он показал вниз.
– Господи! Не одно, так другое, не другое, так третье.
– Спросят, скажешь: уехал, не доложился. – Он заторопился, чтоб не слышать причитаний и ругани, а они, конечно, начались.
– Это ведь только сообразить – залезать в подполье. Не пущу!
– Пустишь.
– Через мертвую перешагнешь.
Кирпиков, сохраняя нервы, отодвинул Варвару от крышки подполья. Она отодвинула его. Еще пару раз туда и обратно.
– Это же смешно, – сказал Кирпиков. – Раз я решил… Отойди! Меня нет. Я записал, что умер. В тетради.
Варвара открыла подполье и спустилась первая.
– Как в могиле, – комментировал муж, появляясь следом. Он зажег керосиновую лампу.
– Ведь дом спалишь.
– Если спалю, будешь гореть не в простом пожаре, а в геенне огненной. Огонь с того света. Шутки шутками, я остаюсь. Неужели это трудно понять? Еще не так давно я это с тобой репетировал. Неужели повторять? От похорон избавляю. Приказываю долго жить.
Варвара вылезла.
– Закрой крышку.
– Из-за тебя, ирода, – сказала она, – я от Бога отшатнулась, ты же уговорил, думала, грешница, будешь жить по-путевому, эх! Людей ты не совестишься, иудушка ты безголовый.
– О мертвых или хорошо, или ничего. – Это было последнее, что сказал Кирпиков. Крышка захлопнулась.
Вначале (часа полтора) заточника одолевали светские заботы – надо было вытерпеть крики Варвары. Она упрекала, что он и умереть-то по-нормальному не может, что бросил, свинья, на нее все хозяйство – и лесобазу стереги, а такая жара, что нужны глаза да глазки, чтоб как бы чего, и конюшню надо чистить, и еду готовить. И все время ритмически она вставляла вопросы: ты вылезешь? ты перестанешь народ смешить? милицию вызвать?
Кирпиков мог бы возразить Варваре по существу на все наскоки. При чем тут народ и милиция? Он имеет право на отдых? Имеет. Заслужил. Пенсия так и называется: заслуженный отдых. Отдыхаю. Избрал вечный покой. На курорт денег нет; отдыхаю тут. Но любое объяснение спорно, поэтому лучше молчать.
Варвара
