не так ли, мисс Баннерман? – спросил хозяин дома, который, заложив руки за спину, шел между отцом и дочерью.
Монти нахмурилась, пытаясь сообразить, как он это узнал.
– Да… давным-давно.
– Но вы предпочитаете традиционную живопись. – Он развел руки и показал на абстрактные полотна. – Не думаю, что они вас интересуют.
Она посмотрела на него, не зная, что ответить, удивленная и растерянная.
– Я… мне никогда не доводилось углубленно изучать абстрактное искусство, – ответила она, не желая показаться грубой.
Рорке мягко улыбнулся, и в его голосе появились меланхолические нотки.
– Что ж… вы же видите, для всех нас жизнь полна путешествий, которые мы так и не совершили. – Он повернулся к ее отцу и с подчеркнутой многозначительностью сказал: – Не сомневаюсь, мы сможем договориться, доктор Баннерман, не так ли?
«Мне нравится этот человек, – подумала Монти. – Мне в самом деле нравится этот человек».
6
Барнет, Северный Лондон. 1940 год
Постельное белье рывком отлетело в сторону, и, казалось, одновременно вспыхнул электрический свет. Маленький мальчик в полосатой пижаме, лежавший со сложенными на животе руками, моргнул, выныривая из глубокого сна.
– Пусть Господь простит тебя, Дэниел Джадд!
Голос матери. Костлявая ладонь ударила его по щеке, голова мотнулась в сторону так, что хрустнула шея. От холодного ночного воздуха его худенькое тело пошло мурашками. Мать возмущенно смотрела на него сверху вниз. Ее лицо было обрамлено седыми прядями, собранными на макушке в пучок, а мышцы на голой шее, выступавшей из разреза шерстяной ночной сорочки, напряглись от ярости.
После второго удара он увидел стоящего в дверях отца, тоже в ночном халате и шлепанцах. Тот смотрел на него. Мертвецки тощий, с кожистыми складками на лице, он напрягся от гнева.
– Господь простит нашего мальчика, – сказал отец, – ибо он не ведает, что творит.
Ребенок, моргая от резкого света лампочки, уставился на своих родителей. Руки матери, жесткие, как железо, схватили его запястья и с силой развели в стороны.
– Мы говорили тебе! – дрожащим от возмущения голосом сказала она. – Сколько еще раз мы должны говорить тебе?
Он отчаянно старался выдавить вопрос, спросить, что она имеет в виду, но его горло, перехваченное судорогой страха, было не в состоянии выдавить хоть звук. Он получил еще один удар по лицу.
– Вечное проклятие, – торжественно произнес голос отца. – Вот что ты заслуживаешь, греховное создание. Господь наш, Отец Небесный, видит все наши грехи. Плотские вожделения ведут к смерти; мы должны спасти тебя от тебя же самого, от гнева Господа нашего.
– Ты порочный, непослушный и злостный грешник! – Голос матери поднялся до крика, и мальчик съежился от страха. И от растерянности.
– Разве
