батюшка, тех, кто на службе не занят. Да тебе, чаю, лучше меня знать, сколько ты отпустить сможешь…
Такое обращение княжны подкупило Первонега, и он готов был с плеткой наброситься на любого, кто нерадиво приказания Прилюды выполнял.
Землянки росли быстро. А по утрам над городком землянок уже вставали прямолинейные, ввысь уходящие печные дымы – многие не любили топить землянки «по-черному», и строили печи с трубами. Это значило, что Славен выжил, и торопится излечиться от своего тяжкого недуга, не отчаялся…
Первонег по построению воев у воротной площади догадался, что колонна Гостомысла уже на виду. Взбираться на привратную башню, чтобы посмотреть издали, он не стал, и сразу направил коня за ворота. Бревна под копытами коня гулко стучали, и стук этот отдавался в голове воеводы болью. Он так и не долечился до конца у волхва Велибуда, приставленного к нему бьярминским воеводой Варягов Славером, а сейчас, перед встречей с Гостомыслом, волновался, и потому голова начала болеть. Первонег уже замечал за собой, что голова болит, когда он поволнуется. Начнет, например, вспоминать, как погиб Славен, и потом целый день ходит хмурый, и с трудом шевелится, потому что каждое движение придает голове болезненные ощущения.
Волхв Велибуд говорил, чтобы воевода приезжал к нему, если боли будут донимать, а приготовленные им снадобья кончатся. Они давно уже закончились, но ехать в Русу, к варягам, которые Славен сожгли, Первонег не хотел. Иногда он думал, вспоминал, и сам себя понять не мог. Да, он сердился на русов-варягов за сожженный город. Но почему-то не сердился на того, кто все это организовал – на воеводу Славера. Может быть, потому, что Славер уехал, как говорили, возможно, навсегда, уехал к своему воспитаннику князю Войномиру, получившему должность при дворе своего дяди князя бодричей Годослава. Может быть, потому, что воевода варягов проявил о Первонеге такую заботу, и помог ему на ноги встать, и на коня снова сесть.
За воротами открывался вид на окрестности. По дороге, занимая ее полностью, далеко за горизонт тянулась колонна. Первонег от вида такой большой колонны даже растерялся. Людей прибывало несравненно больше, чем до этого проживало в сгоревшем Славене. Да, пожалуй, если из Бьярмии все полки к столице княжества подтянуть, столько здесь все равно не набралось бы. Или стало бы примерно столько же. Причем, опытный взгляд воина сразу разобрал, что в промежутках между гражданскими обозами передвигаются воинские полки. Воевода не понимал, как можно уводить полки, когда твое княжество ведет тяжелую войну с сильным противником. Но это была не его забота. Однако, предположить что-то для себя Первонег мог. И он предположил, что вагры полностью разбиты королевством франков, и бежали со своих привычных многовековых мест обитания. И началось грандиозное по своим масштабам переселение целого народа. Но это, возможно, означало, что за ваграми может идти и жестокое преследование со стороны жадных до добычи франков. И преследование это может подойти
