однако говорил он порой толковые вещи.
– Во время войны в человеке просыпается что-то темное, животное, дьявольской, – вдалбливал он кучке бойцов. – Они способны совершить такие жестокости, которые в мирное время якобы запрещены моралью. А тут все можно…
Кроу свалил автомат и броню возле скамьи, чем привлек всеобщее внимание и оборвал рассказчика. Звучно глотнув драты, он посмотрел на юнца Норгана.
– Ты точно уверен, что на своем месте, мальчонка? Или кто-нибудь из вас, холуев раздавил одуванчик?
Кто-то хохотнул, а Леммонт мудро глянул в глаза сержанту и покачал головой.
– Я тут потому, что защищаю Альянс. А вот ты, Кроу, относишься к той породе мясников, которым только дай, кого порвать. Мы дискутируем по поводу жестокой расправы над двумя цертонскими пленными, что недопустимо!
– Э нет, я солдафон, но у меня свои принципы, – отбился Кроу. – А про цертонцев я тебе вот что скажу: они выделывали с нашими ребятами такое, что тебя бы вытошнило прямо в эту самую тарелку, если я возьмусь пересказывать.
– О чем и речь! – Леммонт вскочил со стула, но тут же взял себя в руки и вернулся на место. – В том-то и дело. Когда мы убиваем пленных, мы сравниваемся с цертонцами, а когда расправляемся с ними жестоко – мы их превосходим. Ведь в таком случае мы творим те жестокости, которые считаем омерзительными!
– Расскажи это парням, оставшимся у заправки, вернее их кусочкам, тот страж их освежевал буквально, как свиней. И потом, эти фанатики такие непрошибаемые, такому кишки будешь вынимать, он и бровью не двинет.
– Черт тебя дери, Кроу! – выдохнул Норган. – С тобой говорить, что орка этикету учить. Жаль, тут большинство такие…
– Да, – просипел Кроу, задержав кусок вареного мяса перед ртом.
За соседним столом тоже шло активное обсуждение минувшего дня. Говорили о страже и сержанте, который его порешил. Солдаты больше смеялись, говоря, что никому не под силу просто так валить темных стражей, если те находятся ближе, чем на четыре метра, но Кроу не полез выяснять отношения. Скорее всего, придется заехать наглецу по роже, опять отчитываться перед Вернаром или чином повыше. Вернар его недолюбливал, хотя сержант, несомненно, давал на то поводы и даже где-то радовался, выводя капитана из равновесия. И все ж отправляться на гауптвахту или драить палубы на космолетах он хотел меньше всего.
– Эй, Крушила, говорят, ты стража наказал, – усмехнулся Рогин, подсаживаясь к Кроу. Крушилой Кроу прозвал он же по вполне понятным причинам. Вообще, сержант Рогин относился к Кроу как к пережитку прошлого, последнему напоминанию о Монахах Войны, часто посмеивался над ним. Но всегда хранил долю уважения, как и сослуживцы их обоих.
– Большое ли дело? – Кроу поскреб вилкой по шершавой пластиковой тарелке. – Раньше, когда мой папаша ходил на цертонцев, это не считалось подвигом. Видно сейчас у защитников Альянса яйца поотпадали.
– Да
