шла и шла, и одиночество и пустота болезненно отзывались в ее теле. Ей показалось, что из лесной чащи доносится чей-то шепот; она вспомнила о Кларе и о том, что эта земля поведает свои истории только тому, кто готов их услышать. Марианна прислушалась, но не могла понять, что говорят ей ветер и трава, деревья и гранитные скалы.
Дождь перестал, когда она вышла из лесу, а sentier[27] закончилась, упершись в грязный контейнер для пустых бутылок прямо на маленькой парковке, присыпанной светло-желтой галькой.
Она огляделась: дорога без озелененной разделительной полосы, золотисто-желтые поля. Слева дома, кажется, стояли более кучно.
Марианна была словно немного не в себе от обилия свежего воздуха и непривычно долгой ходьбы. В поднимающемся легком бризе ощущалось электричество и запах пыли, как обычно бывает перед грозой. Колено у Марианны пульсировало болью. Она прошла мимо разноцветных гортензий, но не стала разглядывать ни их, ни бретонские chaumières[28], дома из песчаника с тростниковыми крышами и с яркими ставнями, ни сады с цветущими инжирными деревьями, благоухающими олеандрами и шепчущей под ветром морской травой.
Она побрела по совершенно пустынной деревенской улице.
Взобравшись на небольшой пригорок, она слева обошла белый трехэтажный дом, и перед нею, тихим воскресным июньским днем, открылось то, о чем она мечтала.
Порт Кердрюка.
9
Порт Кердрюка состоял из прямоугольного причала и двух молов: один выдавался в воды Авена, другой тянулся вдоль берега Авена выше по течению. На нем сгрудились гребные лодки, теснясь, словно разноцветные ложки в ящике для столовых приборов. К покатым речным берегам прильнули крытые тростником chaumières, на фоне насыщенной зелени сосен и лугов, поросших морской травой, казавшиеся белыми цветами. Десятки спортивных яхт, пришвартованных между красными буями, постепенно теряясь из глаз в устье Авена, покачивались на волнах, как белые лунные камни на ожерелье в этническом стиле. Они танцевали, приподнимаясь и опускаясь на соленой воде прилива, вливающейся в пресную воду реки.
А там, где встречались вода и небо, синева и золото, пологие лесистые холмы и обрывистые утесы, начиналось море.
Ресторан в нижнем этаже белого дома, называвшийся «Ар Мор», щеголял деревянной террасой с красно-белой маркизой и голубой деревянной калиткой. Пансион по соседству, «Оберж д’ Ар Мор», являл собой романтическое, испещренное следами времени и непогоды гранитное здание; вход в него зарос плющом и отцветшими гортензиями.
На другом, левом берегу Авена, rive gauche, виднелся еще один крохотный порт с коротеньким причалом, кругленькими рыбачьими лодками и баром под зеленой маркизой.
И нигде ни одного человека.
Слышалось лишь бульканье приливной волны, непрерывно смешивающейся с речной, неритмичное поскрипывание стальных тросов на мачтах яхт да тихий плач женщины.
Этой женщиной была Марианна, и плакала она,
Тропинка
Хижины, крестьянские дома
