судно, занимавшееся ловлей креветок, загрузилось дешёвым топливом, и в благодарность капитан выдал двадцать пакетов своего улова. Директор распорядился одну коробку отвезти участвовавшему в переговорах с капитаном Василию Александровичу, одну себе домой, одну переводчику консульства, оказывавшему помощь в беседах, остальные пошли на продажу в развес, но не в продуктовом магазинчике, что находился в большом здании столовой на первом этаже, а в мрачноватом складском помещении, где у больших весов тут же выстроилась длинная очередь.
Обо всех этих операциях, естественно, московскому руководству треста не докладывалось. Шахтёры же были рады возможности разнообразить своё питание океанским продуктом, который очень хорош под пиво, да и под водку тоже неплохо.
Вот и здесь насытившись овощными салатами – продукцией местной теплицы – селёдкой, красной рыбой, красной икрой и картофельным пюре с куриными ножками, все с особенной радостью брали с общего блюда по одной довольно крупной креветке с длинными усами, выпученными глазами, острым носом и гофрированной спинкой, переходящей в хвост лопаткой. Только что вынутые из кипятка, красные, словно пышущие жаром, они легко разламывались, отделяя лакомое брюшко от покрывающего его панциря.
Но и тут нужна была сноровка. Настенька впервые видела на столе креветки и не сразу научилась ловко вынимать мягкое креветочное мясо целиком с хвостовой частью и отправлять в рот, запивая сочное, в меру посоленное содержимое глотком пива. Татьяна Борисовна за время пребывания на Шпицбергене стала большим мастером по варке креветок, и все ели, похваливая, пока, наконец, блюдо не опустело совсем, а тарелки у каждого наполнились опустошёнными головами и панцирями креветок.
Мужчины пили помимо пива водку и виски, разбавляя питие разговорами о жизни шахтёрского посёлка на крайнем севере, о рыбалке, время которой как раз наступило, так как треска вошла в залив, о грибах, что их тоже собирают на архипелаге, но сезон их прошёл, так как выпал снег и находить мелкие, хотя и вкусные грибы, теперь совсем невозможно.
И вполне естественно, когда в стране происходили почти ежечасно решающие события, разговор за столом не мог не коснуться того, что болело у каждого на душе, того, что было каждому простому люду не только далеко на Шпицбергене, но и в самом центре её, в столице Москве, непонятно.
Тон разговору теперь задавал Евгений Николаевич. То снимая с глаз очки, то их снова надевая, он горячился:
– Посмотрите, что сделал Ельцин 23 августа? Он назвал выступление ГКЧП переворотом и, не медля ни секунды, издал указ о приостановлении деятельности коммунистической партии Российской Федерации. Но, во-первых, как можно назвать переворотом выступления первых лиц государства, к которым относятся Янаев – вице-президент СССР, Павлов – премьер-министр, Крючков – председатель КГБ, Пуго – министр внутренних дел, Бакланов – первый заместитель Председателя Совета Обороны и Тизяков – президент Ассоциации государственных предприятий, которые призвали
