и посыпались взаимные вопросы и скорые ответы. Настеньке хотелось услышать и голос малыша, и бабушка передала ему трубку, и его голосок, пропищавший «мама, ты где?» сразу вылился в мамины слёзы, которые пришлось с силой сдерживать, чтобы они не хлынули потоком. Бабушка это почувствовала и отняла трубку у Женечки, да и пора было завершить разговор, так как Настенька видела, как нервно расхаживал по комнате её шеф, поглядывая на часы. С влажными от набежавших слёз глазами она положила трубку телефона.
– И чего плакать, спрашивается? – буркнул Василий Александрович. – Только вчера виделись.
Присутствовавшая при разговоре Татьяна Борисовна прозвенела весёлым голосом:
– Ничего-то мужчины не понимают. Ну, всё в порядке дома? Ну, и ладно. Настенька, чаю?
Увидев отрицательное мотание головой, взметнувшим по плечам волной шелковистые волосы, Василий Александрович надел такой же серый, как брюки, пиджак, висевший на стуле, и повёл своего нового переводчика показывать её рабочее место.
Им оказалась большая комната в конце коридорчика на первом этаже. Дверь налево, а напротив кабинет заместителя генерального директора треста и его секретарши. Окно комнаты к неудовольствию Настеньки выходило не на фиорд, а на выложенную камнями стену, подпирающую собой гору. Три стола да несколько стульев – вот и вся мебель, если не считать встроенного шкафа для одежды. На одном столе две пишущих машинки: одна для печатания на русском языке, другая – на английском. Это обрадовало. Настенька давно научилась печатать и даже хотела было взять с собой из дому портативную машинку, но в управлении треста сказали, что в этом нет смысла, так как на острове всё есть. Там архипелаг называли островом, что, может быть, было и правильно, поскольку посёлок находится на одном самом крупном, можно сказать, гигантским острове, по сравнению с тысячью маленьких сопровождающих его островков, составляющих все вместе архипелаг.
Больше ничего интересного в этом помещении не было, и Василий Александрович повёл переводчицу в свой кабинет, расположенный у входа в коридор, но с правой стороны, то есть с окном, смотрящим на здание госпиталя, находящимся несколько ниже через дорогу, к утру уже очищенную от снега. За госпиталем виднелся небольшой домик горноспасателей и угольный склад, за которыми раскинулась широкая гладь Грин-фиорда и дальше шли горы с шапками снега и длинным узким языком ледника между ними. Представлялось, что это горная пасть лижет свисающим языком морские волны и всё не может напиться. А над всем этим чудом гордо сияло солнце, ослепительно отражаясь в белизне снегов.
У шефа в кабинете обстановка повеселей. На подоконнике вазоны с цветами: трёхцветные Анютины глазки, буроватые бархатцы, фиолетовые колокольчики, а на стене возле окна свисали, образуя шар колокольчики снежной синевой. Настенька сразу подумала, что надо будет позаботиться о цветах и в её комнате. Два стола составлены буквой «Т», как и принято у всех начальников. На главном столе два телефона: для внутренней связи и для международной. От международного
