Бросив костер догорать, с лихорадочной поспешностью заняли места. Дрыхлин ушел в голову, а Давлетов – на замыкающий тягач. Тронулись.
Сто раз был прав Дрыхлин, когда советовал не терять времени. Уже в сумерки встретились еще с одной наледью, метров триста длиной. Она-то и подстроила ловушку. У самого ее конца КрАЗ с вагоном угодил в промоину. Машина клюнула передом и плавно погрузила капот в воду. Крепления вагона ослабли, он наполз на кабину и, казалось, вот-вот уйдет под лед.
– Вылазьте, вылазьте! – услышал Савин крик Давлетова и сам перемахнул через борт прямо в наледь.
Идеалович и старший машины уже были на льду. Лед на обочине колеи держал человека.
Вокруг КрАЗа собрались все. Валенки поблескивали, схваченные морозом, звякали об лед, как колодки.
– Цепляйте сзади тросом, – скомандовал Давлетов.
– Товарищ подполковник, – сказал Синицын, – нельзя сзади, вагон сползет. И упора для тягача нет.
– Синицын прав, Халиул Давлетович, – вмешался Дрыхлин, – тащить надо вперед. Впереди валунник – значит, неглубоко.
И опять, как само собой разумеющееся, Дрыхлин все взял в свои руки. Советовался только с Синицыным, но каждый раз, уже приняв решение, обращался к Давлетову:
– Как вы считаете, Халиул Давлетович?
Тот устало отвечал: да, да. И Савин в какой-то момент опять обнаружил, что его начальник – далеко не молод, да и опыта работы в таких условиях, видно, нет. Не для него такие дороги, ему бы в штаб куда-нибудь, в управление, чтоб командовать бумагами. Но военные люди дорогу не выбирают. Надо – и точка.
Дрыхлин распоряжался, и все, независимо от рангов и званий, делали какую-то работу. Вдвоем с Васьком Савин протянул от переднего тягача, уже миновавшего наледь, длинный трос к берегу. К ним на помощь пришел Давлетов, и они тащили стальную змею по метровому сугробу, пыхтя и задыхаясь. На берегу намотали трос на комель лиственницы. Узел давался с трудом, и, если бы не медвежья сила Васька, они вряд ли бы заплели конец в восьмерку и затянули его двойной петлей.
Но главное прошло мимо Савина. Когда они вернулись к краю наледи, то он увидел два костра на льду, а между ними на матрасе, брошенном на лед, стоял Идеалович в ватных брюках, в накинутой прямо на белье шубе и накручивал на ноги сухие портянки.
– Что произошло, товарищ Синицын? – спросил Давлетов.
Ответил Дрыхлин:
– Ничего особенного, Халиул Давлетович. Человек лазил в воду, трос цеплял на КрАЗ…
Надев валенки и затянувшись в меховую амуницию, Насибуллин тут же, на матрасе, стал приседать и размахивать руками. Странно и нереально это выглядело в свете двух костров. Савин тоже хотел бы так нырнуть, а потом делать на матрасе физзарядку прямо в шубе. Ему по рангу положено пример показывать. Но с примером все как-то не получалось – он даже приметил, что все героическое почему-то достается другим, а не ему.
Между тем все вели себя так, словно ничего и не произошло, словно
