глаза, в которых таилась смутная непреклонность, но она резко отвернулась и внезапно выдала формулу своего решения.
– Нам надо развестись, останемся друзьями, – произнесла она скороговоркой, пряча глаза.
Я уставился на нее, не понимая, что произошло секунду назад, и вид мой, вероятно, был настолько потерянным, что она, бросив на меня растерянный взгляд, заплакала, закрыла лицо руками и медленно сползла на подушку.
Вместо того чтобы сразу вызвать ее на откровенный разговор, я тотчас произнес пренебрежительным тоном:
– А почему бы и нет? Должно быть, решение проблемы находится вне наших отношений.
Она начала всхлипывать, а я вспомнил, что случилось, наконец, то, чего я так боялся в своих снах. Несколько раз мне снился подобный сон с одной и той же развязкой: Майя уходит от меня, я просыпаюсь в жутком состоянии и смотрю на нее, спящую рядом, не веря глазам своим. Мне было больно, что она покинула меня во сне, и в то же время я был счастлив, ведь это все лишь приснилось; и я понимал в такие минуты, как мне нужна эта женщина. Утром я рассказывал про сон, она успокаивала и говорила, что никогда этого не произойдет.
И вот сон стал сбываться или я снова видел тот же самый сон. И тут Блинк прошептал, что я не должен ее терять. Он был совершенно лишним в создавшейся ситуации, но я решил довериться его рациональным советам. «Попроси прощения», – послышался его вкрадчивый голос.
«Не хочу», – подумал я и тут же, как будто помимо своей воли, изменившимся голосом проговорил:
– Давай попробуем спокойно обсудить, понять, что не так.
«Какой холодный тон, никаких чувств нет в твоих словах», – послышался голос рассудительного Блинка.
– Все не так, – произнесла Майя сквозь слезы и привстала, чтобы смотреть мне в глаза. – Все кончено! У меня ничего не осталось вот тут, – и она коснулась рукой груди, – все сгорело, пусто, вот что ты натворил, понимаешь, что ты сделал, ты отнял мою любовь, ты потерял меня!
Последние слова она произнесла чуть не криком.
Я смотрел на ее тонкие, изящные пальцы, которые не хотели больше принадлежать мне, и это казалось невыносимым.
– Нет, так не может быть, – бормотал то ли Блинк, то ли я сам, – если даже все сгорело, ведь должны остаться какие-то корни… снова могут прорасти… если даже все сгорело… но что сгорело?.. ничего не сгорело… не может быть, чтобы вот так вот, вдруг… и сгорело… дотла.
– Что, что может прорасти? Ничего уже не может… Ты потерял меня! – выкрикнула она. Ее рука по-прежнему лежала на левой стороне груди, будто она защищала от меня свое сердце.
Но лучше бы она не говорила так, потому что если я потерял ее, значит, могу найти и вернуть.
– Не может быть, чтобы все сгорело, – проронил я, погружаясь в отчаяние, – должны остаться какие-то корни. Еще ничего не потеряно, ведь можно начать все сначала, будто мы другие люди и еще
