ребенка я убила. Она сама не хотела рожать. Давид послал ее родителей на смерть. А Циона? – спросила себя Эстер:
– Она говорит, что не хочет давать жизнь отродью нациста… – в серых глазах племянницы Эстер видела совсем другое желание.
Голоса за стеной повысились. Циона расхаживала по пещере, пробираясь между вещевых мешков и брезентовых, полевых сумок девушек, спотыкаясь, об ящики с трофейным оружием и консервами. Она покуривала папироску, рука, немного дрожала. Дядя с ней почти не разговаривал. Доктор Судаков, устало, заметил:
– Надо было Волку тебя в Будапеште спрятать. Хотя я его не виню. С таким грузом как ты, на руках, все вокруг опасно… – дядя, ядовито, добавил:
– Мадемуазель Сечени… – Циона зарделась.
– Дядя с тетей в Варшаву едут… – не находя себе места, она присела, – но сейчас надо что-то с ребенком решить… – Циона всхлипнула:
– Блау его воспитывать откажется. Если я от него уйду, он всем раззвонит, какого ребенка я родила. В Израиль мне с ним на руках больше не вернуться, мне будут плевать вслед, на улице… – вытерев лицо рукавом полевой рубашки, девушка, не выдержав, закусила обшлаг:
– Что мне делать, что? Может быть, найти Максимилиана… – Циона испугалась своим мыслям.
Выкинув окурок, она вздрогнула от угрюмого голоса Блау. Пан Конрад отдернул наскоро повешенную, немецкую плащ-палатку, отделяющую женскую часть пещеры: «Пойдем, Циона».
Пан Конрад отправился за Ционой. Авраам щелкнул немецкой, трофейной зажигалкой:
– Стоило мне получить пулю в голову, как все пошло наперекосяк… – по лицу доктора Судакова Эстер видела, что он еле сдерживается:
– Впрочем, с Блау он и не сдерживался… – доктор Горовиц предполагала, что Авраам умеет ругаться, но еще никогда не слышала от будущего мужа таких слов. Послав Блау за племянницей, доктор Судаков, поспешно, извинился:
– Прости. Но эта публика только такой разговор понимает… – Эстер обняла его за плечи:
– Конрад не виноват, Авраам. Ты видишь, что он любит Циону. Девочка документы подделала, возраст себе прибавила, но Циона хотела, как лучше. Она хотела тебя найти… – Авраам прижал ее ладонь к своей щеке:
– И нашла… – он тяжело вздохнул, – но Джону я лично все выскажу, насчет беспорядка, творящегося в его учреждении, если можно так выразиться… – рассказав Эстер о встрече с Джоном в Израиле, Авраам добавил:
– Он, конечно, тогда мне хотел сообщить, что ты в Польше. Только я был не в настроении его слушать… – Эстер подумала:
– Надо ему признаться, что я и Джон… Но зачем? Что было, то прошло, и больше никогда не вернется. Хотя Авраам говорил мне о Розе… – доктор Судаков коротко улыбнулся:
– Она меня не любила, но я ей желаю счастья. Надеюсь, что она выживет, замуж выйдет… – Эстер скрыла вздох:
– И о Монахе надо сказать. Ладно, потом. Сначала
