шофера согласно кивали головами в такт аккордам и правде слов автора-исполнителя. Молодежь, затаив дыхание, внимала суровой действительности Севера, отраженной в песнях непревзойденного авторитета.
«Синеет инея хрусталь,
Ты «на земле» грустишь, родная.
Мне выпала дороги даль,
Такая доля шоферская…»
Прослышав об уникальных творческих данных своего работника, начальство считало за честь видеть его в числе приглашенных на своих пикниках и сейшенах. В этих случаях Иваныч пел больше на заказ: про любовь. Тогда-то, наверное, и вспомнилось самовлюбленным тузам, что тот, кто платит, тот и заказывает музыку. Смекнув, что, имея такого безотказного песнописца, с замахом на долгую память, сначала один, потом другой стали навязывать (чуть ли не в порядке производственного приказа) свой лейтмотив: о бескорыстном служении людям, о заслугах перед страной, о «поднятых северах» и т. д. И вроде как каждый обещал отблагодарить автора по полной программе. Но то ли Иваныч намека не понял, то ли взбунтовалась в нем рабочая гордость, только после этого случая сочинять он стал песни совсем невеселые. Дела к тому времени на предприятии пошли хуже некуда – и полилась между строк его новых произведений глубокая тоска о равенстве и братстве, безмерная грусть о глухой несправедливости и едкая горечь о «длинном северном рубле». Так что приказ о сокращении Иваныч подписал первым…
– А помнишь, помнишь, – наседала на Дмитрия Ивановича раскрасневшаяся от трогательных воспоминаний, с сигаретой в зубах Ольга. – Как ты ему: меня ни за какие деньги не купишь! Мы так переживали. Мне-то проще было остаться, как-никак начальница отдела, – не уточняя, какого именно, горячо продолжала вспоминать дела давно минувших дней Ольга. – Да толку не вышло.
Хозяин дома активно поддержал соратников по несчастью. Бывший «кразовец» той же колонны так же ждал обещанную квартиру до последнего, вплоть до ликвидации предприятия. Но ни долгожданного жилья, ни остатка задолженности по зарплате ни он, ни его жена, ни старший сын, работавшие там же, так и не получили. Разбередив обиду далеких дней, тут же горько шутили: «Обещанного всю жизнь ждут…»
Вдруг в руках Дмитрия Ивановича оказалась гитара, и без всякого перехода началось свое «кино»: северные годы встретившихся друзей, чьи дороги разбросались когда-то, замелькали еще раз, только уже в песнях, в уверенном баритоне случайно пришедшего в знакомый дом старого товарища.
В разговорах и песенных переборах не сразу заметили примкнувшую к «старикам» молодежную компанию. Для поддержания тонуса неожиданного гостя Леха подошел к Дмитрию Ивановичу. Несколько вопросов, два-три пробных аккорда – и вот уже песня объединила всех. «Мой адрес – Советский Союз…» – выводила молодежь, почти не помнившая о распаде Союза. «Кто тебе сказал…» – возвращала в годы юности старших. «Увезу тебя я в тундру…» – напоминала о реалиях северной жизни, затянувшейся у каждого в силу разных причин.
Внезапно возникшую ностальгию
