ется, атмосферные явления нельзя причислять к эмоциям. Впрочем, почему нет? Хотя сразу возникает вопрос: чьи эмоции, почему эмоции? То есть всё то, во что в своё время не верил Х-арн. Теперь же ему казалось, и даже он был убеждён, что зной, которым был напитан дрожащий над рекой воздух, содержал в себе чью-то волю, страстную, раскалённую и, скорее всего, враждебную. Судя по лицам людей, ожидавших переправы, они чувствовали то же самое. Нельзя сказать, чтобы лица эти выражали какой-то особый страх, хотя были среди них и такие, но в основном лица эти отличала странная глубокая сосредоточенность. И покорность всему, что бы с ними ни случилось. Будут ли их бить цепями, или рвать крючьями, или сажать на кол, или жарить живьём – они ко всему заранее приготовились. Впрочем, это субъективный взгляд Х-арна, а от долгого пребывания под солнцем… Но надо быть откровенным до конца: не очень-то он и вглядывался в эти лица, ни до автомобильной катастрофы, ни после. Он разволновался. Так ему казалось. На самом деле он нервничал. То, что вначале было воспринято как краткая заминка, стало длительным болезненным ожиданием. Он понимал, что волноваться глупо. Даже тогда, когда мы знаем свою судьбу (словно мы когда-нибудь её знаем), когда нами рассчитан до минуты завтрашний день (кто запрещает нам играть в детские игры?). Даже тогда, думал Х-арн, волноваться смешно и глупо, потому что в этом волнении теряется большая часть удовольствий. Но не глупее ли волноваться, когда каждый твой шаг ведёт тебя к гибели? Волноваться из-за того, что кто-то шаг этот замедлил, продлил. Да и что влечёт нас к гибели – наша природа или отклонение от природы?
Место, где совершался перевоз, было лесистым. Лес покрывал и склоны холмов, откуда спускались к реке люди, и тот берег реки, куда люди переправлялись, и где исчезали. И среди этой зелени только дорога белела, как посыпанная мелом. Говорят, что раньше вся дорога была усыпана щебёнкой известняка, но босые ноги людей истёрли щебень в порошок. Бессчётные количества людей прошли этой дорогой, дошли до этого места, переехали на ту сторону и спустились дальше. Куда? Этого Х-арн не знал. Он старался не думать об этом. Он лежал на песке, отбиваясь от слепней и мух, и смотрел на воду. Тёмно-коричневая, с цветом ржавчины по краям, вода слегка отдавала тухлым запахом сероводорода, и, как бы ни хотелось пить, запах этот отвращал от воды. Х-арн не заметил в ней никаких признаков жизни. Похоже, вода была мёртвой, как, впрочем, и следовало ожидать. Искупаться бы… Лидия словно уловила его мысли.
– Почему нельзя купаться в реке? – спросила она Х-арна.
Тот пожал плечами.
– Откуда я знаю. Ты же слышала: Лодочник запретил.
– Если и дальше так будет печь, я пошлю твоего Лодочника…
– Лидия…
– И тебя пошлю вместе с ним.
– Это я знаю, – вздохнул Х-арн, – это ты умеешь.
– Это я умею, – подтвердила Лидия, на всякий случай, чтобы Х-арн не сомневался. Она села на песке и, смачивая слюной палец, стала втирать слюну в трещины на ступнях.
«Словно ничего не произошло, – думал Х-арн, глядя на Лидию, – словно всю жизнь этого и ждала. Я не удивлюсь, если она сейчас запоёт». Но Лидия петь была не настроена.
– Не понимаю, – произнесла она, закончив процедуру с пораненными ногами, – не понимаю, почему нельзя купаться в реке.
«Это хорошо, что не понимает, – подумал Х-арн, – если бы понимала, обязательно полезла бы либо в воду, либо в драку. Впрочем, предчувствую, что в драку она рано или поздно всё равно полезет. Где Лидия, там заварушка». А вслух он сказал:
– У тебя нос есть? Понюхай, чем пахнет вода.
– Смотри-ка, какой ты стал разборчивый. Не поздно ли? Подумаешь, пахнет. Я знала одно подземное озеро с таким же запахом, а там все купались, и вода была такая же точно, как здесь, только другого цвета.
– То было Там, а это Здесь.
– Ладно, не спорю. Ну, и долго мы так будем сидеть?
– Ты же знаешь, что это зависит не от меня. Не пойдём же мы обратно.
– Так сделай что-нибудь. Испугай, пригрози. Нет, лучше я сама…
– Прекрати, пожалуйста, мы не у себя дома. Мы даже не знаем, что нас ожидает.
Снова подъехала лодка. Прошуршав по песку днищем, она стала.
– Эй! – крикнула Лидия Лодочнику и приветливо помахала ему рукой. Лодочник даже не взглянул в её сторону. – Сейчас мы, да? – Лодочник положил весло на дно лодки и оглядел собравшихся на берегу людей. – Хам, – сердито проговорила Лидия, и снова Лодочнику. – А купаться можно?
– Я же сказал – нет. Это относится ко всем.
– А я искупаюсь, – шепнула Лидия Х-арну. – Вот увидишь.
– Глупо, – ответил Х-арн и боязливо повёл плечами. – Не советую.
– Потому что ты трус. А я искупаюсь. А что мне будет?
– Не
