качеством звука. Все их песни были переписаны машинами так, что музыка вызывала в слушателе настоящий оргазмический взрыв. Да и откуда бы Мику слышать новинки ШоуБи, с его-то работой!
– Класть я морковь хотел на все, если через пять минут мы не увидим пищепост или хотя бы водоточку! – заорал Мик и вдал по кнопке газа так, что старенький стотысячный «мерс» завыл, будто его начали насиловать прямо в выхлопную трубу.
Как по волшебству, на горизонте появился пищепост. Даже не пищепост, а кормоблок! Здоровый, с крышей из пластожести или стеклочерепицы – издалека не разобрать. Но крыша сверкала как новенький атомный диск с песнями какого-нибудь Билли-Шмилли Айдола-младшего. К кормоблоку была пристроена пыльцеколонка, но на парковке было пусто, если не считать громаду заржавленного многовоза с битыми стеклами и спущенными шинами.
– Спасибо, Будда! СпасиБу! – застонал Мик и направил колымагу прямо к кормоблоку.
– Ты аккуратней с Буддой-то, – посоветовал Вик.
Бледный, покрытый рыжеватыми волосками, Мик был лейтенантом отряда Ящериц Будды и жил в Подземнотауне Пять, скрытой крепости староверов. Там, на минус триста пятом этаже, безусловно, можно было открыто поминать имя Будды, но уже тремя этажами выше китайцы могли за это арестовать и бросить в Дом Воспитателей. С этим у китайцев было строго – Небесный путь не позволял не-китайцам исповедовать Старые Веры, считалось, что это разрушает целостность простых личностей. Вик совсем недавно переселился в Подземнотаун Пять и пока еще плохо ориентировался в его улицах.
Они ввалились в зал, заказали по огромному стамбулгеру, пару кружек холодного ананасового пива и двадцать граммов травы. Трава оказалась ароматизированной и отдавала ванилью – а что может быть отвратнее ванильного косяка? Только косая ваниль.
– Опять за свое, чу? – спросил Вик, увидев, как Мик вытащил старенький буквонайзер из сумки.
Толстый Мик, как был уверен Вик, зарабатывал себе на жизнь буквонайзером. То есть он был писателем. Микки писал порнографические рассказики и продавал их тут же на улице Подземнотауна Пять.
– Знаешь, чу, я вообще-то хочу написать что-то необычное, – сказал Мик, – нечто такое, в чем не было бы ни одного плохого слова.
– Зашибись! – сказал Вик. – Зачем? Кому нужны рассказы без плохих слов?
В кормоблок влетела цветочек в шортах и майке с изображением старины Бандераса – это такие филиппинские маечки, на которых изображения не просто трехмерные, но еще и разговаривающие. То есть дешевка, но прикрыть морковь годится.
– Стручки! Это ваша коляска на парковке? – спросила цветочек.
Мик с Виком переглянулись и кивнули разом.
– Привет, чуваки, – сказал Бандерас с майки.
– Вы едете на концерт? – спросила цветочек и выключила Бандераса.
Еще один кивок.
– Меня зовут Мелисса, – сказала цветочек, – и дальше мы поедем вместе. Только, чур, секс по очереди. Двоим сразу не хочу!
«Блин! – подумал Мик. – И она туда же!»
Они заправились на пыльцеколонке и покатили дальше.
– Ну, – сказала Мел, – кто начинает?
– Пошла ты, – сказал Мик, – дай людям отдохнуть!
– Эй, ребцы, у вас все в порядке с морковью?
– Все, – сказал Мик.
– Или я что-то не понимаю, – удивилась Мел, – а как же плата за проезд?
– Начиталась книжек! – бросил через плечо Мик.
– Да ладно тебе! – сказал Вик. – Правила есть правила, что девчонку обижать?
Они слушали по радио репортаж с кикбольного матча. Мел дрыхла на заднем сиденье.
– Эй, чу, это что там впереди? – спросил Вик.
– Где? – спросил Мик.
– Ты что, не видишь? – спросил Вик.
– А! – ответил Мик. – Это чуваки голосуют.
Здоровенный хиппоид с длинными спутанными по его моде волосами стоял у трассы, а его цветочек сидела прямо в пыли.
– Это что за коляска, чу? – спросил детина, когда «мерс» остановился около них.
– Машина, – ответил Вик. – Что, никогда не видел?
– И на чем она ездит, – спросил волосатый, – на воздухе?
– На пыльце, как и все, – ответил Вик.
– А! – сказал волосатый. – А мы летели, но у нас леталы сломались. Турецкое фуфло! Подбросите до ближайшего пункта?
– Без проблов, чу, – сказал Вик.
Волосатый и цветочек сели на заднее сиденье,
