сливом в туалете после 22.00 или косить лужайку по воскресеньям, совершенно законно можно покончить с собой. Когда я сказал друзьям, что собираюсь в Швейцарию в поисках счастливейшего места, многие из них спрашивали: «Не слишком ли у них высок процент самоубийств?» Да, он довольно высок, один из самых высоких в мире.
Все это кажется не имеющим абсолютно никакого смысла. Как счастливейшая из стран может иметь такой высокий процент самоубийств? Объяснение на самом деле довольно простое. В первую очередь число самоубийств статистически все же довольно небольшое, так что это не слишком сильно отражается на исследованиях в области счастья, так как шансы исследователя встретить суицидально настроенного человека сравнительно низкие. Но есть еще одна причина. Вещи, которые мешают нам убить себя, отличаются от тех, которые делают нас счастливыми. В католических странах, к примеру, очень низкий процент самоубийств, поскольку сводить счеты с жизнью там тяжелый грех. Но это не значит, что жители счастливы. Хорошее правительство, востребованность на работе, сильные семейные связи – все это основные компоненты счастья, но, если вы недовольны, по-настоящему подавлены, ни один из них не помешает вам покончить с собой.
Частично проблема, возможно, кроется в том, что постоянно находиться в окружении счастливых людей может стать невыносимым. Франц Хохлер, известный швейцарский писатель, как-то сказал мне: «Если я несчастлив, я думаю: черт, вся эта красота, все эти функциональные возможности, какого черта я несчастен? Что со мной не так?»
Каждая страна имеет свой набор вопросов, которые задают на вечеринках. Простой вопрос из одного предложения, ответ на который открывает все тайны о человеке, с которым вы только что познакомились. В США это: как поживаете? В Великобритании: в какую школу вы ходили? В Швейцарии это: откуда вы? И это все, что вам нужно знать. Швейцарцы имеют очень глубокие корни. В их паспортах обязательно указан город их предков. Не место жительства. Они, возможно, даже родились в другом месте. Но это их дом. Говорят, что швейцарцы являются швейцарцами только после того, как они покидают страну. До той поры они определяются как женевцы и цюрихцы или по любому другому месту, откуда вышли их предки.
Неудивительно, что именно швейцарцы изобрели современную модель ностальгии. Они первые применили это слово – «Heimweh» (тоска по родине) – к этому мучительному чувству перемены мест, чувству потерянности, которое мы испытываем, находясь вдали от места, которое мы называем своим домом.
Я думаю: может быть, счастье, как и политика, всегда локально? Не уверен.
Но совершенно ясно, что швейцарский фокус на местном заставляет людей чувствовать связь с землей. Есть и минусы, конечно. Как писал Джонатан Стейнберг: «Очень многие не знают о том, что происходит по соседству». Это неудивительно в стране с четырьмя официальными языками. Или, как однажды сказал мне один швейцарский приятель: «Швейцарцы так хорошо ладят друг с другом, потому что совершенно друг друга не понимают». Может
