сделает их врагами. В моей опочивальне были лишь герцог Бургундский и кормилица, которым король, указывая на одного из мальчиков в колыбели, сказал: «Повелеваю сокрыть от всех рождение второго наследника. Вы отвечаете за это своей жизнью!» Я же, мучаясь от боли, не посмела вмешаться и открыть мою тайну, так как это признание могло непредсказуемо повлиять на судьбу одного из моих сыновей… И той же ночью, пока я спала, приказ короля был исполнен! Проснувшись, я увидела лишь одного сына, того самого, что был рожден от моей роковой связи, а значит, и не имел никаких прав на трон!
По мере того как рассказ королевы близился к концу, монсеньор Людовик поднимал от ладоней сильно побледневшее лицо. Когда же Анна Австрийская закончила, он срывающимся голосом спросил:
– Так, значит, тот, кто правит Францией… тот, кто сидит на троне наших предков…
– Не является законным наследником короны… Клянусь! – ответила королева-мать, и тон ее не оставлял сомнений.
– А другой?.. Тот, второй, сын Людовика Тринадцатого?..
– Вот о нем-то я и хотела с вами поговорить. Как только я умру, святой отец, отправляйтесь в замок графа де Бреванна. Там с самого раннего детства, в уединении, не зная ласки и своих августейших корней, под ничего не значащим именем «монсеньор Людовик» живет подлинный сын Людовика Тринадцатого.
Юноше пришлось прикусить губу, чтобы не закричать.
– Под моей подушкой вы найдете ключ, – продолжала королева. – Откройте им сундук, что стоит в углу этой комнаты. Там вы увидите шкатулочку, а в ней – свидетельство о рождении и все прочие документы моего сына… Передайте их ему, святой отец…
Юноша машинально повиновался и взял ключ.
– Я хочу исправить зло, причиненное мною моему сыну, – продолжала Анна Австрийская, – хочу, чтобы он узнал, кто его мать, и… и простил меня. Вы ведь скажете ему, как я страдала, правда, святой отец? Боже, как я хотела сжать его в своих объятиях хотя бы на мгновение и получить прощение вместе с сыновним поцелуем!..
– Матушка! – сквозь рыдания воскликнул юноша, будучи не в силах больше сдерживать себя. – Матушка! Я прощаю вас! Я люблю вас!
И, отодвинув шкатулку со всеми доказательствами своих прав, он бросился в объятия умирающей. Она же, приподнявшись на ложе, зажала между ладонями лицо своего сына, покрыла его горячими поцелуями и бормотала как в бреду:
– Ты! Это ты, мой сын? Дорогое мое дитя!
– О матушка! Позвольте запомнить черты вашего милого лица! – Сказав это, юноша встал, сорвал с себя сутану и, взяв факел, зажег его от пламени камина.
Королева закрыла лицо руками и зарыдала.
– Сын! Сын мой! Я не осмеливаюсь молить тебя о прощении…
– Не говорите так, моя дорогая матушка! Ваши страдания искупили вашу ошибку… Так давайте думать лишь о радостях, ждущих нас впереди!
– Впереди! – еле слышно повторила умирающая.
