ответила:
– Он говорил, что если я буду жеманиться, то окажусь дурой, что он подарит мне золотое кольцо, а это лучше, чем стоять у папистского столба!
– Он сказал это? – воскликнул Брай. – Что же ты ответила ему?
– Я ударила его по лицу, но он только расхохотался и хотел схватить меня; тогда я бросилась бежать, и так как в кабачке сидели дугласовские всадники, а крестный был на базаре, то я спаслась в маленькую дверцу, ведущую на чердак, и там заперлась. Но лэрд пробрался двором, так что я даже и не видала этого; я считала его пьяным и не предполагала, что он употребит насилие. Но не успела я захлопнуть большие ворота или позвать работников, как он вскочил ко мне.
– Дальше, Кэт, дальше! Он пустил насилие в ход?
– Нет, Уолтер, он высмеял меня, что я бежала от него, и шутил по этому поводу. Он уверял, что любит меня и хочет непременно ко мне посвататься. При этом он становился все навязчивее и не трогался моими просьбами. Я не смела кричать на помощь, потому что всадники застали бы нас и подумали бы бог знает что; я не могла и убежать, потому что лэрд крепко держал меня. Но я не боялась ничего дурного, потому что теперь он не грозил, а просил и болтал всякую чушь, словно пьяный. Вдруг на дворе послышался шум. Меня звали, лэрд же сказал, что мы должны спрятаться, и я так и сделала, потому что вся дрожала от боязни, что Штротмур увидит меня с лэрдом Бэкли.
– Дальше, Кэт, дальше! Кончай!
– Они явились на сеновал, вырвали меня из сена, обругали и потащили на улицу.
– Ну а лэрд, Кэт?
– Он? Как ни в чем не бывало! Когда меня тащили на улицу и я клялась, что не виновата, то он рассмеялся и сказал: «Ну, вот видишь? К чему ты столько времени ломалась?» Затем он сел на лошадь и ускакал прочь, тогда как мне связали руки и ругали меня девкой.
– Кто это сделал, Кэт, кто?
– Все дугласовские всадники, особенно Штротмур. Он клялся, что я уже давно девка, а сегодня ему удалось, наконец, поймать меня с поличным. Он заявил, что в этом виноват ты, так как это ты обольстил меня.
– И никто не выступил на твою защиту, Кэт, никто? – воскликнул Брай.
– Да, крестный, когда он вернулся с базара. Он встретил меня, когда меня гнали по улице, хотел вступиться, но его прогнали ударами плашмя и кричали, что он давно знал все.
– Тогда тебя привели к судье? Кто был этот судья, кто?
– Меня не приводили к судье!
– Нет? Не приводили? – мрачно пробормотал Брай. – Жалко, черт возьми, а то было бы одним больше…
– Меня выволокли на базар и там забросали грязью. Уличные мальчишки кричали: «К столбу ее! Топить ее!» – а народ кричал и ворчал. Никто не хотел слушать мои мольбы, меня потащили туда и… о боже! – Кэт вся задрожала при воспоминании. – Коршуны, коршуны!
Уолтер подошел к ее ложу.
– Заклинаю тебя твоим вечным блаженством, Кэт, – серьезно и торжественно сказал он, – повтори мне еще раз, что ты невиновна, а если ты солжешь, то да падет на твою
