величество! – ответил священник. – Очень многим людям предназначено умереть во имя счастья королей. Кто хочет остановить колесо событий, тот разрывается им на куски. Не напрасно вручен меч начальствующим лицам, а поднявший меч от меча и погибнет. Он взялся за меч, вы же представляете здесь начальствующее лицо, поставленное самим Богом, и единственное ваше слово может стать его карающим роком!
– Прикажите людям вооружиться, кастелян! – приказала Мария Лотарингская.
Но Мария Сейтон бросилась к ее ногам и принялась умолять:
– Ваше величество! Не выносите такого поспешного приговора! Ведь я была его обвинительницей; я рассказала вам, как сердечно он пожимал на прощанье руку тому самому стрелку, которого перед тем чуть не вызвал на дуэль. Я пробудила недоверие к нему, и я одна буду виновата в его смерти! Мария, – обратилась она к королеве, – попросите хоть вы за меня, если вы любите меня! Не позволяйте оросить путь вашего спасения невинной кровью!
– Ну конечно, к чему ему умирать! – воскликнула Мария Стюарт. – Ведь он такой хорошенький!
– И очень возможно, что он держал себя так вызывающе только потому, что в нем заговорила оскорбленная детская гордость! – вмешался в разговор также и Монтгомери. – Я вполне разделяю взгляд юной леди и думаю, что было бы гораздо лучше связать его взглядом прекрасных глаз, чем цепями. Ведь прекрасные глаза могут сделать что угодно с молодым сердцем!
Мария Сейтон стыдливо покраснела. Она, быть может, только в этот момент почувствовала, какую жертву приносит Сэррею тем, что, отдавшись благородному порыву, просит оставить ему жизнь.
– Хорошо, я уступаю! – раздраженно ответила вдовствующая королева. – Я не знала, что этот паж так быстро завоюет здесь сердца. Но можете ли вы поручиться мне, леди Сейтон, за него?
– Ваше величество! Как же я могла бы сделать это?
– Граф Монтгомери дал вам намек, как это сделать, если вы сами действительно не знаете этого! – с горьким сарказмом ответила ей вдовствующая королева. – Но так как возможно, что прекрасные глаза переоценивают могущество своих чар, то я, со своей стороны, могу только рекомендовать вам, кастелян, величайшую осторожность.
Мария Сейтон поднялась с колен и с горделивым сознанием своего достоинства и вся красная от гнева произнесла:
– Ваше величество! Мне кажется, что меня не так поняли здесь; но если дело касается услуги королеве, то я не вижу никакого стыда в том, чтобы разыграть роль кокетки. Я согласна поручиться за нового пажа, так как убеждена, что он слишком безвредная личность. Но при этом я должна просить об одном, что мне кажется существенно необходимым. Вы требуете, чтобы я пощекотала его честолюбие; но для того, чтобы это могло удаться, никто не должен оскорблять его самолюбие, так как это могло бы только разрушить всякое действие моего обращения с ним. Мне кажется, что будет очень веселой и забавной игрой одурачить его благодаря его же собственному тщеславию. Он все еще
