его власти в крайнем случае поднять тревогу в замке и в окрестностях.
Он снова скользнул вниз. В коридоре все было тихо. Роберт тихонько открыл дверь, у которой только что подслушивал, и увидал вдовствующую королеву, стоявшую у открытого окна. Она следила оттуда, удастся ли затеянное, и не заметила, как Роберт бесшумно скользнул к другому окну, чтобы заняться тем же делом.
Он смотрел на внутренний двор и увидал кастеляна, который выпускал из ворот какого-то мужчину. Королевы с ними не было. Перед дверью выстроилась толпа каких-то фигур, закутанных в белые покрывала.
Сэррей снова выскользнул за дверь. Когда он спустился по лестнице, которая вела во двор, то по ней поднималась как раз одна из этих белых фигур. Было настолько темно, что она не могла его узнать, но все-таки заметила его.
– Все удалось, – зашептал милый голосок Марии Сейтон, – паж спит, как сурок. Но теперь мы разбудим его, даже если он отведал сонного напитка.
– Ни звука или я все выдам, Мария Сейтон! – шепнул ей Роберт, хватая ее за руку, а другой зажимая ей рот. – Следуйте за мной, если вам дорога жизнь, или произойдет большое несчастье!
– Говард! – пробормотала фрейлина, и он почувствовал, как девушка задрожала от испуга.
– Лучше добровольно следуйте за мной, – шепнул он, – клянусь Богом, это лучшее, что вы можете сделать.
– Куда? – дрожа спросила Мария, тогда как он увлекал ее за собой.
– На зубцы замка. Я хочу посмотреть, кому это дают бежать. Лучше я соглашусь пустить челнок ко дну, чем стать бесчестным!
– Вы с ума сошли, Сэррей! Королева спит в постели!
– Увидим! Насилие против насилия, хитрость против хитрости!
Они добрались до зубцов. Сэррей запер дверь и задвинул железный засов.
– Теперь, – сказал он, – победитель – я! Я не только не попал в погреб, но стою около заряженной сигнальной пушки. Кроме того, здесь у меня арбалет часового, а стреляю я метко… Говорите же мне теперь, кто это бежит отсюда?
Мария покраснела, как рак, когда услыхала, что он подслушал ее слова.
– Делайте, что хотите, – сказала она, кидая на него взгляд, полный холодного презрения. – Вы подслушивали, вы – пронырливый человек, и я ненавижу вас, как злейшего врага!
Сэррей подошел к брустверу и посмотрел вниз. Челнок отвязали от причала, но туда никто не сел, кроме какого-то мужчины и лодочника.
Роберт вернулся к Марии и сказал:
– Леди! Если я разряжу пушку, то часовой там, снаружи, созовет весь гарнизон и поднимет тревогу в деревне. Беглеца поймают, будет произведено расследование, и я вынужден буду стать обвинителем тех, кого вы любите. Даже против вас мне придется свидетельствовать. Поклянитесь мне, что отныне вы будете предупреждать всякую интригу и откроете мне каждую тайну, касающуюся королевы. Тогда я готов ничего не видеть сегодня и вверить вам одной свою честь.
– Я
