лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить свою Родину, жить, учиться и бороться, как завещал великий ленин, как учит Коммунистическая партия, всегда выполнять Законы пионеров Советского Союза.
Забили барабаны.
Комсомолец, застенчивый долговязый юноша, подошёл к будущему пионеру повязать пионерский галстук.
Пальцы плохо слушались его. Теряев ему помог.
– Спасибо, старик, – сказал юноша, вручил Теряеву барабан и отошёл.
А потом Теряев в пионерском галстуке, одуревший от радости, с барабаном на ремешке через плечо стоял среди остальных, уже принятых в пионеры, и ласково прикасался пальцами к барабану.
Теряев вдруг поморщился, как от нефизической боли, или острой жалости, или горечи прощания, и прослезился.
А над головами людей, в коридорах и залах музея, над тачанками и пулемётами грохотали детские голоса:
– Я, вступая в ряды Всесоюзной пионерской организации имени Владимира…
Ира и Витя стояли неподалёку от здания музея, возле Витиного фургончика.
– Все, – сказал мрачно Витя. – Теряев превратился в пионера. Теперь ему будет не до нас. Накрылась теперь наша баня.
Ира внимательно посмотрела на Витю и сказала:
– Хочу куклу.
– Чего?!
– Куклу хочу, – у Иры стало отчаянное, тоскливое лицо. – Должен же быть кто-то, кому ты нужен, кто нужен тебе.
– Я подарю тебе куклу! – испугался Витя. – Ирочка, ты только не плачь!.. Едем! В «Детский мир». Здесь совсем рядом, – и он взял Иру на руки и посадил в машину.
Ира засмеялась.
Обходя фургончик и садясь за руль, Витя пробормотал:
– Уж мне эти женщины! Никакой логики!
Был яркий, осенний день. Улетали птицы. Их клин был так высоко над землёй, что совсем не было слышно голосов. Зато был слышен голос Теряева. Он пел:
– Летят перелётные птицы
В осенней дали голубой.
Летят они в жаркие страны,
А я остаюся с тобой.
А я остаюся с тобой,
Родная навеки страна! —
Не нужен мне берег турецкий,
И Африка мне не нужна…
– Корни не повреди, – предупредил Витя. – Бабушка сказала, что главное – это здоровые корни, хоть и слабые.
На крыше Теряев и Витя извлекали берёзку из плена штукатурки и железа. Они осторожно, пальцами и совками освобождали тонкие берёзовые корни.
– Бедная ты моя, бедная, – бормотал Теряев.
Во дворе, глядя вверх, стояли бабушка и Ира. У ног – ведро. Ира держала лопаты.
Суровый Сосед приблизился взглянуть в ведро.
– Навозная болтушка, – строго сказала бабушка.
Суровый Сосед брезгливо шарахнулся в сторону и тоже посмотрел вверх.
– Опять?! – мрачно сказал он.
На крыше передвигались Теряев и Витя, сидел Карлсон с биноклем и летал попугай Август.
