решившейся бороться со всемогущим Наполеоном, у неаполитанцев доходила до террора.
Глава II
Веселье накануне беды. – Королева на маскараде
Если бы кто, не знакомый с политическими обстоятельствами данной минуты, очутился на площади Сан-Карло в начале роковой январской ночи, он не мог бы даже подозревать, что на столицу надвигается враг, грозящий кровавыми бедствиями и разорением. Около театра шумно, весело волновалась толпа, по-видимому, совершенно беззаботная. Под арку подъезда то и дело подъезжали богатые экипажи, окруженные гайдуками, факелоносцами; из карет выходили дамы, пышно обвитые драгоценными шалями и кружевами, в складках которых сверкали брильянты и рубины. Группы шумливых масок сливались в сплошную бесконечную веселую толпу, которая поднималась по лестницам. Казалось, весь город спешно, почти задыхаясь, сбегался на праздник. Знали, что австриячка приказала всем веселиться в эту ночь: и огромное большинство, хотя не без ворчанья, подчинилось ее воле, но, попав в разгульный поток, скоро чувствовало себя, как рыба в воде.
Громадная зала сияла огнями; толпа вела еще себя сдержанно. Ложи были полны аристократией и богатой буржуазией; все дамы были в обыкновенных бальных туалетах, лица некоторых были прикрыты полумасками. Только королевская ложа оставалась еще пустой, однако привлекала к себе всеобщее внимание публики. Кой-где в зале танцевали уже под звуки оркестра, примостившегося в глубине сцены, которая сливалась с залой.
Вдруг гул и гам толпы как бы опали. В королевской ложе появились два служителя в придворных ливреях и раскинули по барьеру величественной ложи штофный ковер, в середине которого был вышит золотом бурбонский герб.
Это обозначало, что ее величество королева соблаговолит появиться в маскараде, дабы выразить благоволение своим подданным. Это означало также, что ее величество желала дать понять своим подданным, что опасность еще далека, а может быть, и устранена даже. Во всяком случае, королева подавала пример совершенной бодрости и спокойствия духа…
Ну а если опасности нет, если спокойна королева, чего же подданным беспокоиться? Отчего же и не повеселиться как следует? И плотно сгустившаяся толпа отдалась сплошному веселью.
В глубине зала, прислонясь к стене, стоял высокий, отлично сложенный мужчина в костюме калабрийского бандита: черный бархатный с серебряными пуговицами казакин; за широкий красный кушак заткнут большой кинжал; из-под остроконечной широкополой шляпы спадают на широкий белый воротник черные кудри. Лицо его было скрыто черной маской, в ее отверстия глядели черные, лучистые молодые глаза. Он ни на кого не обращал внимания и, кажется, не ощущал, что им почти все интересовались.
– Да это просто атаман какой-то шайки кардинала Руффо, – замечали одни.
– У него, кроме лица, ровно ничего не замаскировано, – говорили другие.
К
