рука Грейс! – сказал он. – Я ее узнаю из тысячи! Другой такой руки нет и быть не может по эту сторону гор!.. Мы ее вызволим, братцы, хотя бы пришлось ради этого всю башню разобрать по камешку!
Эрнсклиф усомнился, чтобы даже и глаз влюбленного мог на таком расстоянии различить одну девичью руку от другой; однако он не захотел разочаровывать своего восторженного друга и решил вызвать обитателей замка на объяснения.
Сначала они звали и кричали, потом стали трубить в рога, и наконец в одном из отверстий, проделанных рядом со входом, показалось изможденное лицо старухи.
– Это мать разбойника, – сказал один из Эллиотов. – Она вдесятеро хуже его самого, и говорят, будто она и подбивает его на всякие пакости.
– Кто вы такие? Чего вам нужно? – послышался голос этой почтенной родительницы.
– Мы хотим видеть Уильяма Грэма Уэстбернфлетского, – сказал Эрнсклиф.
– Его дома нет, – объявила старуха.
– Когда он отлучился из дому? – спросил Эрнсклиф.
– Не знаю, – отвечала привратница.
– Когда он воротится? – спросил Габби Эллиот.
– Ничего я об этом не ведаю, – сказала непреклонная сторожиха.
– Есть в башне кто-нибудь, кроме вас? – спросил опять Эрнсклиф.
– Никого нет, только я да крысы, – сказала старуха.
– В таком случае отоприте дверь и впустите нас! – продолжал Эрнсклиф. – Я мировой судья и произвожу следствие по уголовному делу.
– Отсохни рука у того, кто вам станет отпирать, – сказала старуха, – а мои руки этого не сделают. Постыдились бы лучше, экая ватага пришла, и все-то вы с саблями, копьями, и шлемы на головах стальные, знать, с тем и пришли, чтобы напугать одинокую вдовую женщину!
– Мы имеем верные сведения, – сказал Эрнсклиф, – и разыскиваем имущество, разграбленное из дома частного лица, на значительную сумму.
– И еще одну молодую девушку, которую взяли в плен и утащили против ее воли, а она одна стоит вдвое дороже всего имущества, – прибавил Габби.
– Предупреждаю вас, – продолжал Эрнсклиф, – что для вас одно средство доказать невинность вашего сына: впустить нас добровольно в дом для обыска.
– А что же вы сделаете, коли я ни ключей не дам, ни задвижек не сниму, ни решеток не отворю для такой шайки бездельников? – осведомилась почтенная дама презрительно.
– Коли не отворите добром, у нас найдутся и другие ключи, мы насильно ворвемся и свернем шею всякому, кого застанем в доме! – пригрозил Габби, начинавший приходить в ярость.
– Ну, кого больно стращали, тот дольше проживет! – отвечала ведьма тем же насмешливым тоном. – У меня дверь-то железная, попробуйте к ней приступиться, ребятушки, она не раз выдерживала осаду и почище этой.
С этими словами она рассмеялась и отошла от отдушины, через которую вела переговоры.
Осаждающие приступили
