оборотней! – воскликнули хором все женщины, ибо сильна была в то время, а может быть, еще и теперь, вера в подобные небылицы, особенно в такой глуши.
– Да нет, не то что испугался, а так только, подивился, когда увидел. Он всего один и был… Эрнсклиф, ведь и вы его видели так же хорошо, как я!
И Габби без особых преувеличений рассказал по-своему об их удивительной встрече у гранитного столба и о таинственном незнакомце, прибавив, что решительно не может понять, кто такой это может быть: сам ли сатана из преисподней или какой-нибудь пикт{14} из тех, что владели страной в давно минувшие времена.
– Какой там пикт! – воскликнула бабушка. – Нет-нет, сохрани тебя Боже от всякого наваждения, мое дитятко, это был совсем не пикт, а просто черный болотный бес! Ох, плохие времена наступают! Чего еще нужно этим бесам, что опять они лезут к нам мутить страну, которая только что успокоилась и стала жить по Божьему закону, в мире и любви? Ох, пропадай он совсем! Не к добру он является, здесь ли, в других ли местах! Мой отец, покойник, много раз рассказывал мне, как его видали в тот год, как случилось кровавое побоище при Марстон-муре{15}, и потом еще во время смут при Монтрозе{16}, и перед битвой под Дунбаром{17}, а в мое время его видели перед тем, как приключилась резня у Босуэлова моста…{18} И еще, говорят, что лэрд Бенарбек, тот, что был ясновидящий, шушукался с ним перед тем, как Аргайл высадился на наш берег{19}; но об этом я не знаю наверное, это было далеко на западе, не в наших местах… Ох, детушки, он является не иначе, как перед бедой, так уж вы молитесь Богу хорошенько. Он один может нас спасти и помиловать в тяжкую годину!
Тут Эрнсклиф стал успокаивать старушку, выразив твердое убеждение, что виденное ими существо – какой-нибудь бедняк сумасшедший, а отнюдь не сверхъестественное видение, посланное с того света возвещать войну или иные бедствия. Но все его уверения встречены были холодно, и присутствующие хором уговаривали его не возвращаться завтра на то место.
– Ох, дитятко мое милое, – сказала старушка (по доброте души она начинала обращаться по-матерински со всяким, к кому лежало ее сердце). – Вам-то и следует беречься больше, чем всякому другому, вашему дому нанесен был тяжкий удар, пролилась кровь вашего отца, а потом начались тяжбы, судебные преследования и всякое разорение. А теперь вы один в семье цветочек расцвели, на вас вся надежда, вы должны поднять свое родовое жилище, и, коли будет на то Его святая воля, вы будете славой своего отечества и поддержкой для своих земляков. Стало быть, вам-то и не следует пускаться ни в какие рискованные предприятия, а вести себя умненько, осторожно, потому что ваша порода горячая, чересчур предприимчивая, и уж сколько от этого бед было в вашей семье!
– Но, добрый друг мой, неужели вы желали бы, чтобы я струсил пойти среди белого дня на открытое поле?
– Уж и не знаю, – отвечала добрая старуха. – Конечно, я никогда не стала бы отговаривать
…перед тем, как Аргайл высадился на наш берег… – Имеется в виду граф Арчибалд Аргайл (ум. в 1685 г.), представитель шотландского клана Кэмпбелов. В 1681 г. был обвинен в государственной измене и бежал в Голландию. В 1685 г. высадился с небольшим отрядом в Шотландии с целью свержения короля Иакова II, но был схвачен и казнен.
