полагаете, Нонна Багратионовна?
– А вы нет, Никита? Есть же у вас глаза в конце концов! Она его заездила.
– Заездила?
– Не прикидывайтесь дурачком, молодой человек. И не заставляйте меня называть вещи своими именами. Ну, как это теперь принято выражаться…
Никита смутился и от смущения выпалил совсем уж непотребное:
– Затрахала?
– Вот именно! – обрадовалась подсказке любительница утонченных средневековых аллегорий. – Затрахала. Она нимфоманка.
Слово «нимфоманка» было произнесено со священным ужасом, смешанным с такой же священной яростью, – ни дать ни взять приговор святой инквизиции перед сожжением еретика на костре.
– С чего вы взяли?
– Вижу. Вижу, что с ним происходит. С моим мужем произошло то же самое, когда он перебежал к такой вот… молоденькой стерве. А ведь мы с ним прожили двадцать пять лет. Душа в душу. И за какие-нибудь полтора месяца… Все двадцать пять – псу под хвост. Синдром стареющих мужчин, знаете ли…
– Так он ушел от вас?
– Сначала от меня, а потом вообще… ушел… Умер… А до этого полгода у меня деньги одалживал. На средства, повышающие потенцию. Идиот! А ведь мог бы прожить до ста, не напрягаясь…
Н-да… Высохшее монашеское тело Нонны Багратионовны, больше похожее на готический барельеф, убивало всякую мысль о плотских наслаждениях, Гийом Нормандский был бы доволен своей подопечной. Рядом с таким телом, совершенно не напрягаясь, легко прожить даже не сто лет, а сто двадцать. Или сто пятьдесят.
– Вчера он отменил встречу, – продолжала вовсю откровенничать Нонна Багратионовна. – И все ради какого-то мюзикла, на который его Мариночка так жаждала попасть. Я сама заказывала билеты. Это ненормально, Никита, отказываться от деловой встречи из-за прихотей жены. При его-то положении, при его-то репутации. Я права?
Никита шмыгнул носом – обсуждать поведение хозяина ему не хотелось. При любом раскладе. И даже теперь, когда последняя фраза из «Касабланки», на которую он возлагал столько надежд, накрылась медным тазом.
– Мне она сразу не понравилась, эта девка. Типичная стяжательница.
– Охотница за богатыми черепами, – неожиданно вспомнил Никита фразу, оброненную Мариночкой.
– Вот видите! Вы тоже так думаете! Нужно принимать меры.
– Какие, интересно?
В глазах Нонны Багратионовны появился нездоровый блеск.
– Я много думала об этом… Она ведь совсем его не любит, эта девка. Всего-то и дала себе труд наложить лапу на мешок с деньгами. А он доверился ей как ребенок, право слово… Больно смотреть… Ах, что бы я только ни отдала, чтобы вывести ее на чистую воду! Но, к сожалению, это выше моих сил… Зато вы… Вы готовы принести себя в жертву, молодой человек?
– Я? – опешил Никита.
– Ну да… Заведите с ней интрижку. Вы – симпатичный, юный… Классический тип латинского любовника.
