А то у тебя как в старом анекдоте получается… Она блондинка?
– Да какая блондинка?
– Да вот эта! – Митенька покрутил волос в руках. – Довольно жесткий, между прочим… Волос-то… Прям леска. Проволока. Ты смотри, как бы характер у нее не оказался таким же… Одной суки с тебя хватит, я думаю…
Единственной блондинкой в окружении Никиты можно было назвать покойную Мариночку, да и то с натяжкой. И при чем здесь волос, и откуда он вообще взялся на куртке? Ведь вплотную к Мариночке Никита не приближался, разве что – к Эке, но у Эки была короткая стрижка. Смоляные волосы с едва заметными нитями ранней седины… Впрочем, какое это имеет значение? Сейчас важно только то, что он увидел на Пятнадцатой линии…
– Я не убийца, – тихо произнес Никита, опрокидывая в себя очередную порцию водки.
– Все, больше ты не пьешь, – поморщился Левитас. – Довела тебя эта стерва… А я думал – ты успокоился уже… Так нет… Не виноват ты в том, что твой сын погиб… Не виноват! Ну сколько можно жрать себя, Кит? Сколько можно?..
Только теперь Никита понял, что пальцы его легонько трясутся, а позвоночник чуть слышно подрагивает, – это была запоздалая реакция на трупы, оставленные им в пустой квартиры. Запоздалая, еще не до конца осмысленная реакция, – только сейчас он это понял.
– Ее убили, – медленно произнес он.
– Кого?
– Мариночку…
– Какую Мариночку? Ты что несешь?
– Мариночку, – Никита с трудом протолкнул слова сквозь зубы. – Жену шефа.
– Корабельниковскую молодуху? – Левитас благодаря все еще продолжающимся посиделкам в бане на Крестовском и в кафе «Алеша» на Большом был в курсе всех Никитиных дел. – Да что за фигня?!
– Ее убили. Но я – не убийца… Я просто видел тело… Просто видел тело, вот и все…
Переложить ответственность на сухие милицейские плечи Митеньки – это и вправду было то, что нужно. Никита глухим и совершенно равнодушным голосом поведал Левитасу о том, что увидел в квартире; он ничего не забыл, включая бокал на краю ванной и кожаную жилетку на полу. Следом за жилеткой шла парочка по вызову, вот только о пакетах Никита распространяться не стал – вспомнил о тигровой орхидее. Закончив рассказ, он почувствовал странное облегчение, хотя и несколько подлого свойства, если задуматься: умыв руки, он заставил напрягаться старого дружка. Да еще в свободное от окаянной работы время.
– А ты того… Не преувеличиваешь? – осторожно спросил Митенька, когда Никита закусил кровавую историю водкой. В его устах это прозвучало как «Кончай заливать, козлище!».
– Можешь съездить и посмотреть, – у Никиты не было сил пререкаться.
– Та-ак… Значит, ты завернул в городскую квартиру босса и обнаружил там два трупа?
– Два голых трупа… Хозяйки и ее телохранительницы…
– Да-а… Баба-телохранительница – это, знаешь ли… Тухляк… И вообще – тухляк.
– Что именно?
– Да все, – в сердцах бросил Митенька. – Все, что
