Тамошние жители вздумали предупредить Гильбоа о прошлом Шардона, думая, что тот этого не знает. Но Гильбоа отвечал этим услужливым людям, что ему очень хорошо известно все, но он сжалился над этим бедняком и считает долгом доброго христианина показать примером, что когда несчастный расплатился с обществом за свое преступление, то следует протянуть ему руку.
– Я, человек богатый и занимающий хорошее положение в этом краю, обязан протестовать моими поступками против варварского обычая отталкивать бывших каторжников, которых таким образом доводят до отчаяния!
Толпа восхищалась и кричала «браво!». Один человек угадал, однако, причины, побуждавшие Гильбоа действовать таким образом; это был Фуше, говоривший Савари:
– Вы удивляетесь благотворительности господина де Гильбоа? А я нахожу ее естественной. За три тысячи франков в год он имеет превосходного управителя. Этот Шардон не сможет найти другого места. Он должен быть усерден. А доброе дело выставляет барона с хорошей стороны. Честность Шардона обеспечена опасением вернуться в тюрьму – опасением, достаточным для того, чтобы отнять охоту воровать у бывшего нотариуса, любящего спокойную жизнь.
Фуше угадал верно. Шардон был вполне предан своему хозяину, который держал в руках его будущность и благосостояние. Не угодить барону де Гильбоа значило опять впасть в нищету, в пороки, в грязь и, возможно, попасть на дорогу в тюрьму.
Шардон, однако, чувствовал всю тяжесть своего рабства. Он был глубоко печален и часто задумывался.
Когда Гильбоа оставил его у ворот замка, он стоял, устремив глаза на дорогу, словно чего-то ждал.
Показались двое нищих, которые сели на тумбы, прислоненные к решетке парка, и протяжным напевом просили милостыню у прохожих. Шардон не обратил внимания на этих нищих. Однако они внимания заслуживали. Они представляли в лицах басню Лафонтена «Слепой и калека». Давно уже в этом краю знали союз, связывавший этих несчастных, потому что каждый день встречали бедного слепого, сгибающегося под тяжестью своего изувеченного спутника. А тот, подставив шляпу, просил взором, раздиравшим душу, милостыню у прохожего. При виде этих несчастных, соединившихся таким трогательными образом, сердце не могло остаться нечувствительным. Почти никогда слепой и калека не просили милостыню напрасно. Несколько душ, более сострадательных, чем другие, позаботились о старости этих бедняков и ходатайствовали у правительства о том, чтобы обеспечить их будущность. Все приняли участие в этом добром деле, в том числе и Гильбоа. Не из сострадания – он мало заботился о других, – но потому, что богатство налагает обязанности, а он хотел приобрести репутацию благотворителя и щедрого человека. Он часто подавал большую милостыню этим нищим.
Когда он показался на дороге, нищие подошли к нему, но он не обратил на них внимания. Он даже грубо оттолкнул руки, протягивавшиеся к нему, сделал управителю знак приблизиться и сказал:
– Вели вынуть из кареты свертки и отнеси их в кабинет. Возьми два футляра
