в ответ на отказ от борща и пельменей, отец ушел, тихо прикрыв за собой дверь.
Юля огляделась. Ничего не изменилось. Даже любимая потертая лисичка с разными пуговицами вместо глаз сидела рядом с подушкой, украшенной кружевом, связанным крючком. Максим Максимович шутливо называл многочисленные салфетки, украшающие их квартиру, мещанством, но Валентина Николаевна упорно плела их, а еще шарфы, береты, безрукавки и перчатки, а потом раздаривала их на праздники. Одну из ее шалей с гордостью и удовольствием носила сама баронесса Элизабет.
Обойдя помещение по периметру, Юля остановилась у окна. Белый от неубранного снега двор с серыми пятнами деревьев и яркими – автомобиль смотрелся неухоженным, и чем-то напоминал бродячего пса. Однако, глядя на ржавые водосточные трубы, девушка чувствовала удовлетворение, смешанное с легкой грустинкой, которое ощущаешь, лишь возвращаясь в родные места после долгого отсутствия.
В этот момент из подъезда в буквальном смысле выкатились малыши и с громкими спорами, но довольно дружно стали лепить снеговика. Стоило им повязать на шею ассиметричному созданию цветастый платок и прилепить к боку метлу, снеговик стал напоминать дворничиху Прасковью – многолетнюю грозу здешних мальчишек и пьяниц. Вспомнив грузную женщину, Юля не сдержала смешок.
– Чайник вскипел. – Юля обернулась на звук маминого голоса. – Принести сюда, или посидим в кухне?
– В кухне, – обняв мать, которая едва доставала ей до плеча, Юля поцеловала ее в гладко причесанную макушку. – А елку уже украсили?
– Тебя ждали.
– Хорошо!
Именно так она себя и чувствовала.
После обеда нагрянула Надя. Вместе с ней в квартиру ворвался морозный воздух и своеобразный, характерный только для этой женщины шум. Казалось, от ее энергии даже воздух искрился электричеством.
– Отдохнула? – Юля не успела ответить, а Надя уже продолжила: – Собирайся. Едем в ресторан. Мне нужен свежий глаз.
– С корабля на бал?
– Не ной. У тебя было достаточно времени, чтобы выспаться. Или посетить салон красоты. Хотя, о чем это я? Ты, и салон красоты… А какая девчонка была! Что с тобой англичане сделали? Одомашнили до неприличия.
– Это не они, – возразила Юля. Имя Белецкого крутилось на языке, но она не стала произносить его при родителях. – Жизнь. Может, я завтра взгляну на все скопом? Ты за ночь еще что-нибудь придумаешь.
– Отговорки не принимаются. Тем более, такие неоригинальные.
– А какие годятся?
– Свидание с интересным мужчиной, к примеру.
– Я еще не успела познакомиться с кем-то новым.
Снимая с вешалки пуховик Юли, подруга подмигнула:
– Новое – это хорошо забытое старое.
– Иди, дочка. Развейся.
Валентина Николаевна тихонько подошла сзади. Погладила Юлю по спине.
– А как же вы с отцом?
– Мы
