чтобы разрушить чары прошлого.
– Ты же знаешь, что я – жена, – ответила она, намеренно делая вид, что не поняла, о чем говорила Леда.
– Нет, истинной женой, – настаивала Леда. – Как говорил ваш Джакомо. Без церкви, заключения договоров и присутствия родных. Только ваш возлюбленный, который любит вас.
Катерина заметила, что девушка говорит так, словно любовь – это что-то трепетное и одушевленное. Наверное, для Леды так оно и было.
– Давай вернемся к твоей истории, – сказала Катерина, желая сменить тему. Она доверила девушке свои тайны, и, по совести, Леда должна поступить так же. – Ты была на вечеринке, которую устроил твой отец, и Филиппо играл на клавесине. Он был один. И сердце твое полетело к нему…
– Да… – счастливо протянула Леда. – Мы с Филиппо заговорили. И без умолку говорили на вечеринке. И все это время он раздевал меня взглядом. Я чувствовала, чего он хочет. Он ласкал меня взглядом, как кошка языком ласкает своих котят, когда вылизывает их. – Она озорно улыбнулась Катерине. – Мы сбежали тайком, пока никто не видел. По крайней мере я не знаю, видели нас или нет. Кто знает? Мне было наплевать, точно так же, как вам в театральной ложе. Стояла зима, но было тепло. Мы упали прямо на землю в саду. Я сразу же отдалась ему – прямо в кустах, при свете фонарей. Когда мы вернулись на вечеринку, я все еще продолжала ощущать на себе жар его тела, ноги мои подкашивались.
Катерина была немного шокирована подобным поведением. Леда была такой импульсивной и безрассудной. Но кто она такая, чтобы судить?
– После этого нам удалось еще несколько раз встретиться у него дома, – продолжала щебетать Леда. – Я сказала отцу, что хожу брать уроки музыки. Отчасти это было правдой, потому что Филиппо всегда играл мне на клавесине и пел:
Венеры факел юноши коснулся,
Костер любви в груди его взметнулся,
И розу он к устам прижал, пылая,
На исцеленье тщетно уповая.
В памяти Катерины звучала ее собственная песня. У нее было такое чувство, будто теперь она будет звучать у нее в голове всю ночь.
– Через месяц я забеременела, – произнесла Леда, вернув Катерину к реальности. – Я-то думала, на это уйдет больше времени!
– Нет, – негромко ответила Катерина, задувая свечу и давая понять, что пора ложиться спать. – Это может случиться… очень быстро.
Глава 19
23 апреля. Катерина ждала этот день. Она отправилась в спальню Леды будить девушку, потому что можно было опоздать. Из открытых окон она слышала крики проходящих мимо женщин: «Ciao bella!»[21], крики продавцов газет: «Gazzetta Veneta! Osservatore![22]» и восклицания: «Oe! Gondola!»[23] – гондольеры лавировали по загруженным каналам. Вся Венеция оживала, и она не хотела этого пропустить.
– Ты еще спишь? – удивилась Катерина, не скрывая разочарования.
Леда проснулась, но продолжала лежать, кутаясь в простыни и одеяла. Катерина распахнула ставни, и комната наполнилась ярким солнечным светом.
– Мне
Прощай, красавица! (
Газета «Венеция», «Обозреватель» (
Эй! Гондола! (
