берег очень крутой, обрывистый, ведь до него меньше двух миль. Однако незачем подвергаться риску под всеми парусами налететь на мель.
– Уберите нижние прямые паруса, – приказал Хорнблауэр – Не переставайте бросать лот.
Под одними марселями «Лидия» медленно приближалась к берегу. Вскоре крик с русленя известил, что лот на глубине ста саженей коснулся дна, и с каждым последующим броском глубина все убывала. Хорнблауэру хотелось бы знать, в какой сейчас стадии приливно-отливное течение – если ему суждено сесть на мель, лучше, чтобы это произошло во время прилива, чем во время отлива, – но не было никакой возможности рассчитать. Он поднялся до середины бизань-вант, чтобы лучше видеть. Все остальные, кроме матроса на руслене, замерли под палящим солнцем. Корабль был почти у входа в пролив. Хорнблауэр заметил на воде несколько бревен и, направив на них подзорную трубу, убедился, что они плывут к заливу. Значит, сейчас прилив. Все лучше и лучше.
– Глубже девяти! – прокричал лотовый.
Неплохо для испанской карты: она показывала десять.
– И восемь с половиной.
Пока глубина достаточная. Хорнблауэр крикнул рулевому, и «Лидия» повернула вправо, огибая плавный изгиб мыса.
– И восемь с половиной.
Все еще неплохо. «Лидия» шла новым курсом.
– Отметка семь.
Хорнблауэр внимательно осматривал пролив, ища фарватер.
– Отметка семь.
По приказу Хорнблауэра «Лидия» свернула чуть ближе к другому берегу. Буш тихонько послал матросов соответственно обрасопить паруса.
– И восемь с половиной.
Так-то лучше.
– Глубже девяти.
Еще лучше. «Лидия» вошла в залив, и Хорнблауэр видел, что прилив продолжается. Они ползли по стеклянной глади залива, лотовый монотонно выкрикивал глубину, крутая коническая гора посреди залива неуклонно приближалась.
– Четверть до восьми! – крикнул лотовый.
– Якоря чисты? – спросил Хорнблауэр.
– Все чисты, сэр.
– Отметка семь.
Дальше идти незачем.
– Отдать якорь.
Канат заскрежетал в клюзе, вахта бросилась убирать паруса. Ветер и прилив развернули «Лидию», Хорнблауэр спустился на шканцы.
Буш смотрел на него, как на кудесника. Через одиннадцать недель после того, как они видели мыс Горн, Хорнблауэр вывел «Лидию» в точности к назначенному месту, мало того, прибыл вечером, когда морской бриз и прилив помогли им войти в залив; если же там окажется опасно, ночь принесет с собой отлив и береговой бриз, они легко выйдут в открытое море. Что здесь везение и что – расчет, Буш не знал, но поскольку оценивал профессионализм Хорнблауэра куда выше, чем сам Хорнблауэр, склонен был значительно преувеличивать его заслуги.
– Вахтенные пусть остаются на местах, мистер Буш, – сказал Хорнблауэр. – Подвахтенным прикажите разойтись.
