мы вернемся к тому, на чем остановились в прошлый раз. Тогда между нами произошла маленькая неприятность. Я думаю, она больше не повторится. Во всяком случае, я начинаю наш разговор заявлением, что у меня теперь единственное желание – быть снисходительным. Могу вас уверить, что с вами обойдутся без излишней строгости, если вы будете вести себя прилично и проявите должную рассудительность.
– Что вы хотите от меня?
Артур произнес это суровым, злым, совсем не своим голосом.
– Мне нужно только, чтобы вы сказали откровенно и честно, что вам известно об организации и ее членах. Прежде всего, как давно вы знакомы с Боллой?
– Я его никогда не встречал. Мне о нем ровно ничего не известно.
– Неужели? Хорошо, мы скоро вернемся к этому. Может быть, вы знаете молодого человека по имени Карло Бини?
– Никогда не слыхал.
– Это уже совсем странно. Ну а что вы можете сказать о Франческо Кэри?
– Первый раз слышу это имя.
– Но ведь вот письмо, адресованное ему и написанное вашей рукой. Посмотрите!
Артур равнодушно взглянул на письмо и отложил его в сторону.
– Ну, что? Оно вам незнакомо?
– Нет.
– Вы отрицаете, что это ваш почерк?
– Ничего я не отрицаю. Я не помню, чтобы я писал это письмо.
– Может быть, вы вспомните это?
Ему передали второе письмо. Он узнал письмо, которое он писал осенью одному студенту-товарищу.
– Нет, – ответил он.
– И не знаете лица, которому оно адресовано?
– Не знаю.
– У вас удивительно короткая память.
– Это мой давнишний недостаток.
– Вот как! А я слышал от одного из университетских профессоров, что вас отнюдь не считают не способным. Напротив, о вас сложилось мнение как об очень умном молодом человеке.
– Вы судите об уме, вероятно, с полицейской точки зрения. Профессора университета употребляют это слово в несколько ином смысле.
Нотка нарастающего раздражения явственно слышалась в голосе Артура. Голод, дурной воздух и бессонные ночи истощили его. Он чувствовал боль во всем теле, у него ныла каждая косточка. Голос полковника надрывал и без того уже измученные нервы. Он действовал на них как царапанье грифеля по доске, заставляя зубы сжиматься.
– Мистер Бертон, – сказал с сознанием своего достоинства полковник, разваливаясь в кресле, – вы опять забываетесь. Я вас еще раз предостерегаю, что разговор в подобном тоне не доведет вас до добра. Вы уже достаточно ознакомлены с карцером, и я думаю, не желаете еще раз испытать его прелести. Скажу вам откровенно: я применю к вам строгие меры, если с вашей стороны не будет проявлено достаточной уступчивости. Помните, у меня есть веские доказательства, что некоторые из названных мною молодых людей занимались тайным провозом запрещенной литературы в здешней гавани. Мне
