Феликс напряг память, но вспомнилась всего одна строчка: "Я, аутсайдер, нищий изгой, жил всегда за чертой, в луже чистой воды…"
Теперь всё изменилось. Совсем. Теперь бомжом быть не хотелось. Категорически. Чертовски трудно спрятаться среди людей, когда ты так сильно от них отличаешься.
Щель между домами выглядела безобидно, и всё же Феликс выждал минуту. Медлил, всматривался в кирпичный рисунок. "Хрен его знает, откуда он появится… и на кого будет похож".
Прижимаясь к стене, Феликс прошел через арку, выглянул на улицу. Улица выглядела… необычно. Скривил губы, и подумал, что слово "необычно" подходит к этому пейзажу, как определение "мило" к бреду наркомана.
Мимо промчалась повозка на высоких тонких дугах. Спицы мелькали так часто, что рябило в глазах. Следом, на небольшой высоте, почти касаясь затылков прохожих, скользнул подросток на сверкающем алом диске. Мальчишка был одет в зелёный плащ с многочисленными карманами и длинными фалдами. Феликс невольно оглянулся на свою серо-синюю куртку. Вспомнил, как покупал её "чтобы не выделяться".
"Ага. Совсем неприметно".
Дольше оставаться в "щели" было невозможно. Худой мужик с пропитой физиономией уже открыто пялился. "Очевидно, дворник, – сообразил Феликс, стрельнув взглядом в татуированную рожу. – Хорошо хоть метла не изменилась".
"Из всех возможных пролетариев они самая гнусная мразь… прав был Полиграф Полиграфович в этом отношении".
Дворник взмахнул рукой, что-то вякнул и решительно выдвинулся вперёд. Феликс надвинул на глаза кепку, сделал морду топориком и пошел в противоположном направлении. "Хрен вы меня возьмёте, суки. Без боя не дамся!"
В подъезд возвращаться было опасно (провёл там уже две ночи). А куда? Пока неясно, но с центральной улицы нужно валить – это однозначно.
Феликс свернул в первый попавшийся проулок и обомлел: прямо перед ним из-под земли выросла огромная зубастая женская рожа. Подмигнула и послала воздушный поцелуй: "Привет красавчик!"
Рекламный баннер. Лифчики, омолаживающие кремы, путёвки в Таиланд.
"Ах ты, Боже мой!" Феликс почувствовал что дрожит, и как холодный пот стекает вдоль позвоночника. "Бежать! Бежать! – пульсировало в мозгу. – Как можно скорее!" Трезвая, спокойная половина сознания возражала, что драпать некуда. Просто некуда. "Главное – не суетиться, не мельтешить. Так продержимся дольше".
Вдалеке, в глубине двора стоял мусорный бак (к счастью они несильно изменились), рядом с баком высилась груда картонных коробок грязно-малинового цвета. Две пластиковых бочки странной формы и что-то ещё, вероятно мусор, предназначенный для переработки.
Это был "подарок" судьбы. Феликс направился к баку. Из коробок соорудил подобие избушки, подумал, что три поросёнка находились в похожих условиях: "Волки охотились за ними, чтобы сожрать. Люди… с аналогичным предложением".
До вечера сидел в укрытии.
Есть хотелось немилосердно. Контейнер с пищевыми отходами стоял неподалёку, однако воняло из него жутко. Феликс решил, что лучше сдохнет от голода, чем от желудочного отравления.
Над улицей вспыхнули фонари. Металлических "шей" не было видно (а быть может, их не было вовсе) и казалось, огни плывут над мостовой, как светлячки в поле в безлунную тихую ночь. Фиолетовые-зелёные-оранжевые одежды прохожих не казались больше пугающими. Напротив: "Я на карнавале, – думал Феликс, успокаивая себя. – Это такой карнавал необычный".
Зажглась вывеска: "Ремонт одежды любой сложности". Глаз машинально ухватил: "Ремонт надежды любой сложности". Перечитав ещё раз, подумал, а что? Разве надежда не нуждается в починке? Быть может, это самое сложное искусство – починить чью-то надежду.
Поёжился, глубже запахнул куртку.
Вдруг какая-то деталь зацепила сознание. Еще не понимая, что именно ищет, Феликс напрягся и вгляделся внимательнее. Увидел его.
"Точно! Я видел его раньше! В своей… прошлой жизни". Он условился называть свою прошлую жизнь "прошлой жизнью". Чтобы было понятно.
По мостовой, у самого края людского потока двигалась фигура в длинном бордовом… "Как это называется? Ряса? Паранджа? Балахон?" Фигура в бордовой накидке-кашае. На ногах незнакомца были сандалии (несмотря на позднюю холодную осень), в руках он держал деревянные чётки.
Феликс стремительно выбрался из своей "башни" и направился следом. Держась на отдалении, но ни на секунду не теряя "бордового мужика" из виду.
К счастью "погоня" продолжалась недолго. Бордовый свернул на соседнюю улицу, прошел её насквозь, повернул ещё два раза. Сбавил темп. Впереди показался контур восточной пагоды – её обступили со всех сторон высотные здания, так что, не зная дороги, попасть сюда было трудно до невозможного.
– Тебе
