ты в халдеев и их гороскопы?
– Нет, не верю, – ответил философ. – По-моему, звезда судьбы каждого человека в его сердце.
– Следовательно, не веришь. Впрочем, не скажу, чтобы и я доверял им слепо. А все-таки… но не хотите ли послушать, что предсказал мне однажды один халдей?
– Рассказывай, – сказал его отец Мела. – Я не мню себя таким мудрецом, как наш добрый Сенека, и почти уверен, что в предсказаниях астрологов есть своя доля правды.
– Он сказал мне, – начал Лукан, – что прочел в звездной книге, что ранее чем через десять лет и вы оба, дяди, и ты, отец, а также и я, и… – тут молодой поэт весь содрогнулся, – и мать моя Атилла – мы все погибнем от насильственной смерти и благодаря моей вине. О боги, если только боги существуют, отвратите это ужасное прорицание!
– Полно, Лукан, ведь это же чистое суеверие, достойное еврея или даже христианина, – сказал Сенека. – Эти халдеи известные шарлатаны. Всякий человек сам кузнец своей судьбы. Я – воспитатель Нерона и ближайший его советник, ты – его друг, все члены нашей семьи в величайшей милости при дворе… Однако кто-то идет: я слышу шаги солдат. Это, вероятно, Бурр: я жду его, он должен прийти ко мне по одному важному государственному делу. А потому до свидания пока; приходите вечером ужинать, если только вы не откажетесь разделить со мной мою скромную трапезу.
– Недурна твоя скромная трапеза! – не без зависти проговорил Мела. – Твои ложи разукрашены инкрустацией из черепахи, столы на точеных ножках из дорогой слоновой кости, а на столах хрустальные кубки и мирринские сосуды.
– Ну, не безразлично ли философу, пьет ли он из хрустального кубка или из глиняного? – засмеялся Сенека. – А что до моих столов с ножками из слоновой кости, о которых все толкуют так много, то ведь и у Цицерона, небогатого студента, был один стол, стоивший пятьсот тысяч сестерций.
– Да, один, а у тебя подобных столов найдется, думаю, штук пятьсот, – сказал Мела.
Сенека немножко сконфузился.
– «Accepimus rerritura perrituri» – недолговечные мы принимаем недолговечное, – улыбаясь, сказал он. – Впрочем, даже и сама клевета не может не засвидетельствовать, что для меня, собственно, на этих ценных столах лишь в исключительных случаях подается какая-либо роскошь, более дорогая, чем свежая вода, овощи и плоды.
И, повторив Лукану на ухо совет вести себя осторожнее и не давать воли своему пылкому нраву, «суровый стоик-царедворец» встал и пошел навстречу своему сотоварищу, Бурру Афранию.
Глава VII
Бурр был сравнительно человек еще молодой, и с первого взгляда в нем был виден настоящий воин – неустрашимый и честный римлянин. Но сегодня и он был угрюм и мрачен, и те, кому случалось видеть его в день воцарения Нерона, когда он сопровождал юного императора сначала в лагерь преторианцев, а оттуда и в сенат, не могли не заметить, как много новых морщин прибилось с тех пор на его открытом и честном лице.
Подобно Сенеке,
