ся можно!
А лисе страсть как захотелось медком на дармовщинку полакомиться:
– Хочешь, косолапенький, я и тебя петь научу?
– Так у меня же слуха нет!
– Это нашему делу не помеха. Я секрет особый знаю. У меня даже рыбы безголосые соловьями заливаются. Ты вот только на эту сосну залезь повыше, а то если рядом будешь стоять, я от рёва твоего оглохнуть могу.
Поставил медведь туесок на землю и давай карабкаться наверх. А лисе только того и надо: мигом скинула крышку с туеска и ну мёд лизать.
Медведь кричит:
– Не высоко ли я залез, лисонька?
– Нет, медведюшка, – отвечает лиса, доедая медок. – Надо бы еще выше.
А медведь и рад стараться! Забрался на самую макушку да как заревёт оттуда на весь лес дурным голосом. От рёва ветка под медведем обломилась, полетел он вниз да со всего размаху прямо на лису и шмякнулся. Медведю-то ничего, а вот лисе туговато пришлось: сама еле жива осталась, сарафан свой нарядный измяла, испачкала, да еще и бусы свои любимые порвала.
Хитрый зайчишка
Рыскал как-то по лесу в поисках добычи голодный волк. Вдруг видит – посреди полянки сидит на коряге маленький зайчишка и в небо смотрит. Решил волк его съесть. Подкрался тихонечко, а зайчишка, видно, о чём-то своём задумался, не почуял беду, да так и остался сидеть, как сидел.
– Ты что это тут, ушастый, делаешь? – рявкнул волк.
Испугался зайчишка, хотел было дать стрекача, да быстро смекнул, что только лапой шевельнёт, мигом в зубастой пасти окажется. Унял он дрожь и отвечает, как бы нехотя:
– Видишь облако на небе? То, что ещё на большой гриб похоже.
– Ну, вижу, – говорит волк.
– Мне за тем облаком следить надо неотлучно.
– Это еще зачем?
– Утром с братьями в скакалки играли, они на то облако все и запрыгнули, а я не сумел – я ведь самый маленький. Теперь вот жду не дождусь, когда они обратно на землю прыгать начнут.
Обрадовался волк: «Вот так удача! Думал, одним худосочным зайцем отобедать, а их тут целый выводок!». Потом глянул на небо задумчиво, почесал затылок и говорит:
– Как же они оттуда прыгать станут? Высоко ведь! Так и убиться недолго.
– И то верно! – охнул зайчишка. – Что ж я до этого раньше не додумался?! Побегу-ка, мха да веток натаскаю, чтобы братьям не так больно падать было. А ты пока на корягу садись и вместо меня карауль.
– Уж я-то покараулю, будь спокоен! – сказал волк и жадно облизнулся.
Не успел он на корягу присесть, а зайчишки уже и след простыл – поминай сероухого, как звали.
До самой темноты ждал волк, что на него с неба зайцы посыплются. Только когда первые звёзды зажглись, понял, глупый, как ловко обвели его вокруг пальца. Завыл он от обиды и поплёлся восвояси, не солоно хлебавши.
Вежливое слово
Засиделась как-то лягушка в гостях. Поскакала было на родное болото, да путь не близкий, а солнышко вот-вот уже за лесом спрячется. Уселась лягушка на большую кочку и стала думать, что ей делать.
Мимо идёт кабан-сорвиголова. Огромный, надменный, драчливый. Увидела его лягушка и говорит вежливо:
– Здравствуй, братец кабан! Хороший вечерок нынче выдался!
– Ты кого это братцем назвала, отродье пучеглазое? Да я тебя за такие слова копытами потопчу, на клыки намотаю! Будешь у меня знать!
Обидели лягушку такие слова. Решила она кабана за грубость проучить:
– Грозишься ты страшно. Да только слышала я, как другой кабан, живущий на соседнем болоте, назвал тебя жалким трусом и пустомелей.
– Где, где он? – завизжал от ярости кабан. – Отведи меня сейчас же к нему! Я от этого никчёмного болтуна даже лохмотьев не оставлю!
– Охотно отведу, – сказала лягушка. – Только позволь мне запрыгнуть к тебе на спину, так мы дойдем гораздо быстрее.
Долго ли, коротко ли шли кабан с лягушкой, кто знает. Наконец, вышли они на край топкого болота, поросший густой осокой. Кабан спрашивает:
– Ну, что, мы уже пришли?
Спрыгнула лягушка в воду и отвечает:
– Не знаю, как ты, а я пришла. Живу я тут. Бывай здоров!
Захрипел кабан от злобы, глаза кровью налились, щетина дыбом встала. Кинулся грудью вперёд за лягушкой, да всеми четырьмя ногами по самое брюхо в трясине и увяз. Попытался вырваться – ничего хорошего из этого не вышло, только еще глубже просел.
