встречи с Кораблем Рата почти не помнила. Не оттого, что была совсем юной – нет, она уже умела читать и знала, как управляться со скафандром. Но от ранних лет остался лишь вой сирены, пламя и надвигающаяся безмолвная темнота.
В глубине души Рата верила, что умерла тогда, и Корабль ее воскресил. Как бы то ни было, ее настоящая жизнь началась, когда она попала к странникам, и именно этот день она считала днем своего рождения.
«Теперь мы – твоя семья», – сказал Капитан-Наставник, когда Рата очнулась. Медицинская капсула тихо гудела, убаюкивая, а по прозрачным панелям текли нити и цифры. Рата едва успела понять, что вокруг – и снова погрузилась в сон.
Проснулась она уже здоровой. Лишь на правой руке остался след ожога – рваная полоса от плеча до запястья. След был золотисто-коричневым, гладким на ощупь, будто и не кожа вовсе. «Это все, что мы смогли сделать, – объяснил Капитан-Наставник. – Аппаратура слабовата».
Так Рата стала странницей, ученицей на Корабле. Привыкла к своей маленькой каюте, откидной кровати, старым сенсорным панелям и мерцающим экранам. Дни наполнились делами и учебой, разговорами и тишиной. На Корабле было много детей – почти все старше Раты – и поначалу они казались ей слишком тихими, странными. Не бегали по коридорам, не затевали шумных игр; иногда в тренажерном зале играли в световой мяч – и то лишь после напоминаний Капитана-Наставника. Время здесь будто бы текло по-особому, кружилось, вело за собой, заставляло забыть о суете и печали. И постепенно это течение проникло в душу Раты: она полюбила молча сидеть у иллюминаторов на корме и смотреть на звезды, полюбила библиотеку, появляющиеся в воздухе страницы книг и напевные голоса чтецов.
Но больше всего она любила слушать Капитана-Наставника. Иногда он приводил ее в рубку, – полутемную, пустую, – сажал в кресло пилота, а сам вставал рядом и начинал рассказывать. Рата слушала и завороженно смотрела на раскинувшуюся впереди бездну, на мерцающий звездный узор. На панелях перемигивались сигнальные огни, голубые и зеленые. Вспыхивали размеренно, ровно, а Капитан-Наставник говорил: «Нас называют странниками, но мало кто понимает наш путь. Смотри – корабль сам ведет нас, мы лишь изредка помогаем ему. Движение выглядит случайным. Но это не так».
Эти слова казались Рате волшебными, словно сказочное заклинание или строки древней песни. Но понять их она смогла не скоро.
На Корабле была особая каюта. Попасть в нее можно было только из рубки, но дверь открывалась не всегда и не каждому. «Это место, где пробуждается дар», – объяснял Капитан-Наставник, а старшие ученики, уже побывавшие за этой дверью, понимающе кивали. В такие минуты вид у них был загадочный и очень взрослый, и Рата завидовала им и мечтала скорее переступить запретный порог.
Все произошло буднично, обычно. «Пойдем», – сказал Капитан-Наставник и привел ее в рубку. Там было светло, один из пилотов сидел перед панелью управления, за спиной у него стояли двое учеников, слушали объяснения. Они были так увлечены, что не обратили внимание на Рату.
Капитан подвел ее к двери, и та отворилась – сама, без команды, – а потом, едва они оказались внутри, створки снова сомкнулись. Рата успела подумать, что это единственная бесшумная дверь на Корабле: остальные поскрипывали и стонали, таким древним было все на борту. Эта мысль вспыхнула и погасла – Рата замерла.
В первый миг было темно, и страх затрепетал в груди, возник из забытого прошлого, из сгинувших воспоминаний. Рата почувствовала, как немеют пальцы, как воздух становится горьким и душным, – и тут появился свет.
Он вспыхнул искрой внизу, отразился в вышине и медленно, плавно разошелся кругами. Сперва несмело мерцал, а потом набрал силу, и Рата увидела купол потолка и изгибы стен. Каюта была просторной, без единого угла, а на полу и над головой сияли концентрические круги, синеватые и белые, текучие, словно живой огонь.
«Иди в центр круга, – сказал Капитан-Наставник. – Ложись, смотри вверх. Позволь душе парить. Здесь ось, в которой сходятся все пути. Один из них твой, но не торопи его. Просто смотри и жди».
Капитан ушел. Дверь бесшумно закрылась, тишина обступила со всех сторон. Но безмолвие уже не казалось враждебным, оно сплелось с мерцанием в вышине и с кругами света, текущими по полу. Это движение подхватило Рату, повлекло по незримым волнам. Мысли стали прозрачными и тихими, и Рата не поняла минуты прошли или часы, прежде чем Капитан-Наставник вернулся.
С этого дня Рата с нетерпением ждала очередного посещения особой каюты – Капитан называл это «вхождением в круг» – но боялась, что с ней что-то не так. Волшебное чувство накатывало, едва она ложилась в центр света, но новые знания не приходили, дар не открывался, и Рата не могла различить свой путь. Обитатели Корабля не рассказывали, что им явилось среди сияющих потоков – эту тайну они доверяли лишь Капитану-Наставнику, и Рата тоже делилась своими сомнениями только с ним и не решалась расспрашивать остальных. А Капитан повторял: «Не торопи свой дар. Он придет сам».
Годы
