даже пригнуться не успел, понимая, что теперь и незачем: выстрелы исподтишка никогда не повторяются.
Маджуга выскочил из брички, под огромными сапожищами захрустела дресва[17].
– Из трехлинейки, – пробормотал он, подобрав папаху и натягивая ее на затылок.
– Издалека, – кивнул Мизинов. – Ближе подобраться не рискнули.
– А может, не смогли?
– Кто бы им помешал? Хотели бы убить – непременно подкараулили бы. Хоть за тем вон взлобком. Ан нет, не посмели. Выходит, просто пугают нас. Но зачем? – Мизинов уже обращался не столько к хорунжему, сколько размышлял вслух. Он знал по опыту: решение нужно принять в первые же секунды после непредвиденного события. Как правило, это решение и оказывается верным…
– Однако нет, не пугают, Арсений, не пугают, – через секунду-другую уверенно резюмировал Мизинов. – Откуда пуля пришла?
Маджуга снял папаху и покрутил в руках.
– Вот дырка-то, – показал он. Под самой кокардой зияло аккуратное пулевое отверстие.
– Смотри, что получается, – Мизинов влез на козлы и взял вожжи в руки. – Ты сидел, верно?
– Ну да.
– Теперь смотри. Мы с тобой примерно одного роста. На каком уровне сейчас моя голова?
– На уровне лошадиной гривы, Лександра Петрович.
– То-то и оно! Стреляли не в тебя, могу успокоить. Впрочем, и не в меня…
– В кого же тогда? – оторопел Маджуга и стал озираться по сторонам.
– Ты прав, Арсений, третьего здесь нет, – улыбнулся Мизинов. – Но нет третьего человека, – он сделал ударение на последнем слове.
– Любите вы, Лександра Петрович, загадками говорить, – скривился Маджуга в простоватой гримасе.
– Не буду тебя мучить. Да и времени нет. Стреляли в Бурку.
– В лошадь?! – у Маджуги глаза сделались похожими на два николаевских медных пятака.
– Именно. Кому-то непременно надо, чтобы мы не поспели вовремя на Пристань. Это уже становится интересным. Но, по крайней мере, убивать нас пока не станут. Лошадь наша, слава богу, цела. Так что вперед, Арсений! Предчувствия у меня нехорошие. Надо успеть!
– Ну щас дождется он у нас, китайчонок ваш! Уж я его! – пригрозил Маджуга, размахивая кнутовищем над крупом Бурки.
Мизинов ничего не ответил. На душе было скверно.
6
К дому неслись, оставляя за собой клубы густой бурой пыли. И едва открылся на повороте мизиновский дом с распахнутыми настежь воротами двора, как генерал понял, что его опасения были не напрасными, и оставшиеся метры все торопил и торопил время…
Но вот Бурка встала наконец, фыркая и сбрасывая пот. Мизинов выскочил из брички и влетел в ворота. Посреди двора на четвереньках стояла пожилая женщина и причитала в полный голос:
– Страдалец мой! Христарадненький! – и все склонялась над чем-то белым и неподвижным на земле.
Мизинов подбежал и
Дресва – мелкий щебень, используемый в строительстве и покрытии дорог.
