и расследование убийств. Тебе это наверняка доставит удовольствие.
Рат проигнорировал намек.
– Так могу я сейчас написать отчет о моих вчерашних приключениях?
– Пожалуйста. Прусская полиция в этом отношении оснащена наилучшим образом. – Вольтер намекал на письменный стол Гереона, на котором стояла накрытая чехлом пишущая машинка. – Ты не знал, что в нашей инвентарной ведомости значится больше пишущих машинок, чем оружия?
– Только в криминальной полиции или во всей?
Бруно пожал плечами:
– В Германии меня не удивит, если окажется, что даже рейхсвер[15] имеет больше пишущих машинок, чем орудий.
Рат сел за письменный стол и снял чехол с пишущей машинки марки Adler. Довоенная модель. Черный аппарат глазел на него, как враждебное насекомое.
– Так тебе удалось вчера удовлетворить нашего любезного коммунистического доктора? – спросил Дядя, не отрывая взгляда от клавиш.
– Фёлькер «ждет сигнала»[16], – ответил комиссар и стал искать в ящиках стола бумагу.
– Он – молодец! – засмеялся его шеф и наконец закончил печатать.
– Это не я сказал, а доктор Шварц. Он знает «красного» доктора еще со студенческих времен.
– А что еще говорит доктор Шварц? Фёлькер позволил ему спокойно работать?
Рат кивнул.
– Более-менее. Сначала он строил из себя возмущенного коммунистического зануду, но во время вскрытия вел себя на удивление мирно. Даже то, что Шварц над ним постоянно подтрунивал, кажется, его не трогало.
– Конечно, не трогало. Таких людей это никогда не трогает. Поэтому они и стали такими, какие есть.
– Возможно. Но результатом Фёлькер может быть тоже доволен. Он получил именно то, что хотел: одного-единственного выстрела действительно было достаточно, чтобы убить двух женщин. У более молодой женщины пуля пробила грудь и при этом задела сердце. У пожилой женщины прострелено плечо, а умерла она от сердечной недостаточности. Вероятно, испуг.
Дядя сделал брезгливое лицо.
– Что меня больше всего злит, так это то, что коммунисты и этим умудряются спекулировать. И только потому, что социал-демократы не могут нормально спланировать такую акцию. – Он вытащил из машинки лист бумаги. – Может быть, нам это поможет выпутаться, – добавил Бруно и помахал листком. – Кто скажет, что это была не пуля коммунистов? В любом случае она была выпущена не полицейскими.
– Это твой отчет? – спросил Рат. – Уже готов?
Вольтер кивнул.
– Ведь люди Вюндиша хотят, чтобы у них все и сразу лежало на столе.
Регирунгсдиректор[17] Вюндиш руководил политической полицией. Его отделение IA расследовало в том числе и смертельные случаи во время майских столкновений. Рат пробежал глазами текст. Это был образчик полицейской отчетности. Лаконично, объективно, точно. Бруно не забыл детально
Название геманских вооруженных сил в 1919–1935 гг.
Нем. «Völker, hört die Signale! Auf zum letzten Gefecht!» – «Народы, ждите сигнала! Готовьтесь к последней битве!» – слова «Интернационала»; соответствуют строкам «Это есть наш (или «будет», как в первоначальном варианте) последний и решительный бой» из русского текста этой песни.
Старший государственный чиновник в Германии.
