желая отвлечь меня от усталости, существо заговорило.
Они рождаются прямо под небом
– Что ты знаешь об исландских лошадях? – спросило оно.
– Об исландских лошадях?..
Я чуть не споткнулась о булыжник, торчавший из воды.
Туман заметно потемнел. До полноценных июльских сумерек оставалось не меньше часа, но ущелье явно сузилось. Берега ручья карабкались в гору уже в паре шагов от воды.
– Они… исландские… – я поковыляла дальше, вспоминая табуны гривастых лошадок вдоль кольцевой дороги. – Маленькие, хорошенькие… Моя дочь хотела исландскую лошадь… У них в классе три наездницы… Чрезвычайно увлечённые девочки… Насовали ей этих шведских книжек… Про девочек и лошадей… Полгода ныла: «Мама, мама, а папа говорит, ты теперь известная, у тебя есть лишние деньги, давай купим лошадку»… Я говорю: «Давай ты сначала в седле научишься сидеть»… Записала её на курсы верховой езды… Она походила три месяца, и всё – надоело…
– Хорошо, – голос моей ноши внезапно упал на октаву и зазвучал почти зловеще. – Хорошо, что надоело сразу.
– Да… – согласилась я, сама не зная с чем.
– Они рождаются прямо под небом, – сказало существо своим прежним голосом. – Это первое, что нужно знать. Здесь, у Скагафьорда, в долинах Трётласкаги, они рождаются прямо под небом. Весной, когда тает снег у подножия гор, люди открывают зимние стойла. Лошади выходят на свободу. Кобылы жеребятся на молодой траве, рано утром, в сумерках, пока солнце ещё поднимается за ледником.
В это время стихает ветер. Табун окружает роженицу неровным кольцом. Он ждёт появления жеребёнка. Лошади стоят на почтительном расстоянии, не шевелясь, и только изредка встряхивают гривами да переминаются, да жалобно всхрапывают, если роды проходят тяжело. Когда обрывается пуповина, мать разворачивается и склоняет голову над новорождённым. Она долго вглядывается, внюхивается в него и устало ржёт, если всё в порядке. Тогда все склоняют головы вместе с ней. Через минуту-другую табун расходится, не обращая внимания на людей, прискакавших оценить своё новое имущество.
Проходит час. Жеребёнок несколько раз пытается встать, и несколько раз ноги подводят его. Наконец у него получается. Какое-то время он стоит неподвижно, не зная, что делать дальше. Он поднимает голову и видит что-то тёмное, тёплое. Это мать. Рядом трясутся пятна поменьше. Это люди, оценивающие его. Мать терпеливо ждёт, а люди переглядываются, переговариваются, посмеиваются, придумывают ему имя, предсказывают его будущее, но он ещё не знает, сколько всего зависит от этих чужих существ, он даже не различает их как следует, и он отворачивается.
Солнце полыхает над ледником. Лёд сверкает, с ним сверкают снежные шапки гор, сияет глубокое весеннее небо, и жеребёнок моргает и жмурится, пока его глаза привыкают к свету. Его мозг ещё не умеет различать очертания и оттенки, он только учится
