и к жестоким подземным теням не спустился, —
Страха нет в нас. И ты не раскаешься, если ты здесь
Первой нам помогать поспешишь, – там, в краях Сицилийских
550 Города есть, войска, и троянец по крови, – Акест.
Пусть позволят нам флот подвести, ураганом разбитый;
Брёвна надо приладить, и вытесать вёсла, – дай лес.
Если вновь мы отыщем царя, и всех спутников свиту,
Плыть в Италию сможем, – и путь свой отыщем везде, —
555 Поплывём мы в Италию, дальше в Латинию с битвой.
В море сгинул Ливийском отец, нет для Юла надежд, —
К сиканийским проливам пойдём мы, откуда пришла ты,
Будем нужных пристанищ искать у Акеста, иль, где ж», —
Молвил Илионей, и кричали согласно солдаты,
560 Все дарданцы, ответив, как воин могучий один.
Скромно взор опустив, Дидо им отвечала всем кратко:
«Брось ты страх, всяк троянец заботу из сердца гони!
Царство молодо наше, кругом же опасность огромна,
Меня бдительно так рубежи заставляет хранить.
565 Энеады, о вас кто, о Трое не знает спалённой,
Не слыхал о войне, об отваге троянцев ничто?
Не настолько в груди у пунийцев сердца очерствлёны,
Прочь не гонит коней от тирийцев и Солнца поток.
Если к пашням Сатурна, в великую вы Гесперию,
570 Или к Эриксу плыть захотите, к Акесту, – ну, что ж,
Помогу вам, припасы все дам, отпущу невредимо.
Если ж в царстве моём захотите остаться, хвалю, —
Город, что возвожу, – он весь ваш! Корабли приводите!
Я троянцев с тирийцами вместе навек полюблю.
575 Пусть бы царь ваш Эней Нотом был ураганным подхвачен,
Принесён к нам! А я по всему побережью пошлю, —
До пределов Ливийских обыщут пусть вестники чащи, —
Может быть, по лесам иль селеньям блуждая, идут».
Духом храбрый Ахат тут воспрянул от речи царящей,
580 С ним родитель Эней, – прорываться сквозь облако ждут.
Ободряет Энея Ахат: «Сын богини державной,
Думы молви, какие, в душе зародившись, растут?
Глянь, – опасности нет, и все спутники с флотом сбежались.
Лишь один не вернулся корабль, – мы видали, пропал,
585 Утонул. Материнские все же сбылись предсказанья».
Лишь промолвил он так, – и тотчас золотое, как лал,
Разрывается облако, в чистом Эфире растаяв.
Пред народом Эней встал, – божественный свет осиял
Плечи ярко, лицо, ибо матерь сама вдруг расправит
590 Цесаревича кудри; и юности блеск, засияв,
Гордой радостью глаз у героя огонь зажигает.
Так слоновую кость украшает
