в сторону… Ты меня слушаешь?..
Бриджит словно вернулась в детство, когда учитель математики в католической школе, где она училась, перед всем классом обозвал ее шлюхой за то, что она чуть подкрасила тушью светлые ресницы. У нее, в прошлом безжалостного боевика ИРА, предательски задрожали губы.
– Эй! – он впервые внимательно ее оглядел – с головы до ног. – Ты что – плачешь?..
– Еще чего! – Бриджит сцепила зубы.
– Плачешь, – он потер лицо холеной ладонью. – Нервы у тебя – ни к черту. Что тебе делать с такими расшатанными нервами в этой помойной яме?
– Видала я места и похуже, – выдавила Бриджит. – Здесь просто тесно… и неубрано.
– Да я не про эту дыру, – он снова легко вскочил с дивана и оказался рядом с ней – лицом к лицу. – Я про свору убийц, которые называют себя Палладой.
– Сам-то ты кто, – проворчала она, отворачиваясь, чтобы все ж скрыть навернувшиеся слезы обиды.
– Я – убийца, ты же сама сказала. И ты, как я понял, тоже. Но те, которые нас свели вместе – хуже нас. Они прикрываются идеей.
– Что плохого в идее? – Бриджит попыталась отодвинуться. От мужчины пахло приятно, но он внушал ей страх – не потому, что несколько минут назад чуть не убил ее, а потому, что глаза его при этом не выражали ничего – даже злости. Такой взгляд она видела однажды – у Мэри Кармайкл, вернувшейся в камеру после очередного свидания. Только вместо любимого мужа в тюрьму явился адвокат с бумагами о разводе и лишении ее родительских прав.
– Ничего плохого нет в идее, пока ею не начинают прикрывать преступления. И убийства в том числе.
– Во имя идеи стоит умереть! – воскликнула Бриджит. – Мои соратники…
– К дьяволу твоих соратников и тебя туда же. Умри сама за идею, но не убивай других, – буркнул он. – Какого черта, в самом деле! Если надо убить – убей, но не прикрывайся красивыми словами. Это лицемерие. Впрочем, кому я это говорю…
Ничего себе! И вот с этим жутким типом, который заявляет: «Надо убить – убей!», ей предстоит жить! Он же прикончит ее без колебаний, если ему будет… «надо».
Американец с улыбкой наблюдал, как она меняется в лице. Ему удалось напугать рыжую нахалку – отлично! Пусть знает свое место.
– Держись от меня подальше, – посоветовал он резко. – А теперь закрой рот и не мешай мне.
И он вновь плюхнулся на диван и уткнулся в непритязательное чтение.
Конец марта 2014 года, Париж, Репетиционный зал Опера Бастий
– Et encore un coup dès le début, répétez![66] Анна, да соберитесь наконец, чем у вас голова забита?
Анна устало перевела дыхание. Вот уже второй день они бьются над этой поддержкой, а Этьен, балетмейстер, все недоволен. Борис Левицкий, ее партнер, делает страшные глаза, после того, как тот в очередной раз орет «Halte-là!» и картинным жестом вцепляется себе в волосы.
Впрочем, Этьен прав – голова у нее, Анны, действительно забита не тем, чем нужно. Мелочь какая-то, но, как всякая мелочь, объяснения которой нет, она выводит Анну
Еще раз с начала, повторите! (фр)
