Дом хрустальный на горе…. Рунов Владимир Викторович
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Дом хрустальный на горе… - Рунов Владимир Викторович страница 7
– За войну, юноша, я видел столько смертей, главным образом – людей вашего возраста, что сам Господь повелел мне находиться у истоков появления человека на свет и не зашивать искалеченную человеческую плоть в пробитой осколками медсанбатовской палатке, а стоять у родильного стола и принимать младенцев… Поверьте, это чувство, ни с чем не сравнимое, особенно в контрасте с тем, чем я занимался на фронте…
Мурату семь месяцев. Февраль 1963 г.
Мурат с родителями. Февраль 1963 г.
Килимник был воистину удивительным человеком, интеллигентом высшей пробы. Но в любом медицинском учреждении, скажем помягче, его побаивались, ибо врачу, прошедшему всю войну и хорошо знавшему цену жизни, не раз видевшему, как она уходит из изувеченных войной молодых ребят, было хорошо понятно, что именно называется лечебным порядком. Он считал, что «врачебная ошибка» – это почти всегда результат чьего-то головотяпства, и когда такое видел, становился гневным до крайности. Вот почему жёстко следил за тем, на чём базируется вся медицина: за качеством лечения, которое, по его мнению, начиналось прямо от порога клиники. Поэтому роддом на Комсомольской был не только лучшим, но и брал на себя все тревожные случаи, и именно сюда со всего края доставляли рожениц с так называемыми нестандартными ситуациями. В их число и попала однажды Луиза Ахеджак, и в том была её удача, хотя бы потому, что её осматривал сам Кириевский, принявший решение немедленно госпитализировать молодую женщину, несмотря на то, что она проживала в Адыгее. Так она и родила тут, хотя у Мурата в паспорте местом рождения значился Майкоп.
Авторитет Кириевского был столь незыблем, что ради благополучия ребёнка и матери он мог свободно пренебречь официальными условностями (ну, скажем, необходимостью обязательно рожать по месту жительства).
– Что потом запишут в метрике, это уже второе дело, – говорил он. – Лишь бы младенец был здоровеньким, а мама – счастлива!
Я его тоже хорошо помню, поскольку пару раз встречался в рамках телевизионного интервью, однажды даже сразу после того, как он лично принял полумиллионного жителя Краснодара. По этому поводу много было восторженного шума, газетной трескотни, и невозмутимость сохранял один Кириевский, высокий, сухопарый, с гвардейской выправкой старого офицера, худощавый, всегда с гладко выбритым лицом. Во время разговора я обратил внимание на его руки с длинными тонкими пальцами музыканта и сказал ему об этом. Он усмехнулся:
– Пальцы акушера должны быть более гибкими и уж точно более чувствительными, чем пальцы даже высококлассного пианиста… А главное, – добавил он после паузы, – добрыми…
Мурат с бабушкой Мелеч и сёстрами Саидой и Заремой. 1979 г.
Была там ещё одна удивительная, почти мистическая подоплёка (и сейчас никто