» клювиком в вечернем выпуске «Новостей», что «на восемьдесят четвертом году жизни скончался Медунов, бывший властелин Краснодарского края, похитивший несметные богатства и отсидевший за это длительный срок в тюрьме».
В этой информации правдой было только то, что Медунов, действительно, умер. И, пожалуй, то, что в течение многих лет он был, если не властелином края, то во всяком случае, фигурой, близкой к этому качеству.
В коммунистические времена так было заведено – первый секретарь главенствующего на территории партийного органа (крайкома или обкома) всегда являлся обществу в образе высшего праведника и судии на все случаи жизни. От одного его слова, взгляда или жеста зависело многое, если не всё. Таковы были правила той игры.
Энтевешная «птичка», вылупившаяся на свет через четверть века после тяжелейшей войны и уже в ранние школьные годы с хохотом сморкавшаяся в пионерский галстук (что в столичной тусовке считалось сопротивлением режиму), равнодушно отбарабанила это сообщение, состоящее всего из нескольких слов и привычно стала озвучивать «ужастики» из современного российского быта, добавляя туда концентрированную смесь из зарубежных кошмаров.
Где ей знать, что с кончиной Медунова для многих и многих людей, особенно на Кубани, в прошлое, а скорее, в глухое забвение, уходила целая эпоха, составлявшая смысл и цель их трудной, а подчас просто самоотрешенной жизни.
Из края на похороны отправилась депутация знаковых и руководящих персон, еле уместившаяся в большой самолет, летевший из Краснодара в столицу специальным рейсом: утром туда, вечером – обратно. В полете я оглядел салон. Привычной для таких сообществ оживленности не было. Люди, долго и близко знавшие друг друга, с нескрываемой грустью отмалчивались, иногда со вздохом пропуская поминальную рюмочку под постный аэрофлотовский бутерброд.
Я подсел к пожилому механизатору, звучное имя которого лет тридцать не сходило с газетных полос. На лацкане долго ношеного пиджака висела потемневшая от времени золотая звездочка. Он молча опрокинул в пластиковый стакан несколько «булек» коньяка и передал мне:
– Пей!
Густая душистая жидкость мягко ударила в голову, приятной истомой разлилась по телу.
Механизатор с хрустом смял свой стаканчик в могучей заскорузлой руке:
– Глыба был человек! – сказал он, невидяще глядя в иллюминатор. – Глыбища! – повторил он задумчиво, словно для самого себя.
Для всех летящих в этом самолете (пожалуй, кроме меня) Сергей Федорович Медунов являлся ведущим персонажем в той главе жизни, которая содержала самые яркие и самые запоминающиеся страницы их личных биографий.
Слышу, за спиной кто-то с хриплой отдышкой рассказывает:
– …Звонит мне дежурный в шесть утра, Медунов, говорит, в районе! Я мигом – в машину, штаны на ходу застегиваю… Вбегаю в кабинет, а он уже там. Извини, говорит, вот решил в уборку пораньше тебя побеспокоить…
А на столе заседаний, прямо посередине, стоит оцинкованное, цыганских размеров ведро, до краев наполненное кукурузными початками… Чувствую в этом какой-то подвох, но от волнения врубиться никак не могу – к чему бы это? Ну, он заметил, что я на ведро глазом кошу, и говорит:
– А хороша кукуруза у тебя в районе! Ох, хороша! – берет початок в руки, а тот солнышком играет, как из золота отлитый… М-да! Расчувствовался я от такой оценки, слегка бахвалиться начал, цифрами сыплю, как у меня в районе всё хорошо да ладно. Он с одобрением головой кивает, а потом спрашивает:
– Ну, а с дорогами как?
– Много поработали и над этим вопросом, Сергей Федорович, – докладываю. – Столько-то километров ввели, столько-то отремонтировали. – Словом, чувствую себя в некотором роде именинником. Про ведро уже и забыл. А он вдруг, как бы между прочим, говорит:
– А какова в районе протяженность дорог сельхозназначения?
Я, как водится, цифру называю с округлением в большую сторону. Дорог у нас много, с хорошим твердым покрытием, гордиться есть чем.
– Это хорошо! – одобряет. – Молодцы!
После такой оценки я уже совсем расслабился и бдительность утерял полностью. И вдруг он берет в руки это самое ведро, будь оно неладно, и ставит прямо передо мной:
– Я вот на одном километре твоих замечательных дорог, как видишь, насобирал полное ведро не менее замечательной кукурузы. Я думаю, на семь-восемь кило потянет? Ты вот возьми машинку счетную, и давай прикинем… Сколько, ты говоришь, у вас дорог сельхозназначения?.. Ага! Вот и перемножь это на семь, а лучше на восемь – и ты получишь то количество сельхозпродукции, что у тебя по дорогам валяется… Я думаю, будет справедливо, если на этот объем мы увеличим вашему району план по производству кукурузы. Согласен с такой постановкой?
Я, конечно, руки по швам – спасибо,
