Добровольческой армией, содрали с него мундир, изрубили тело, таскали останки по улице на аркане.
По большому счёту, Сорокин был (по всей видимости) психически больным человеком. Отсюда и неадекватная отчаянность поступков, часто выдаваемая за храбрость. Ему ничего не стоило выхватить маузер и разрядить его в человека, позволившего несколько слов возражений. Так он убил командующего Таманской армией Матвеева и ещё немало людей, которые чем-то ему не нравились. Гибельная энергия Сорокина, его разнузданность создавали вокруг него ненавистную ауру, где смерть ходила за ним по пятам. Но действия Сорокина одобрял сам Троцкий, народный комиссар по военным и морским делам. Законным путём его убрать было невозможно, все шифрограммы без следов тонули в штабных тенетах. Тогда доведённый до крайности Невинномысский съезд советов объявляет Сорокина вне закона и вызывает его в Ставрополь для дачи объяснений. Командующий, которому море по колено, едет и тут же попадает в тюремную камеру. Рано утром к нему заходит командир полка Таманской армии Высланко и молча расстреливает Ивана, поднявшегося после сна, прямо возле нар, ещё в ночных кальсонах. Для верности стрелял в лежащее тело, до тех пор, пока беспатронный наган глухо щёлкнул. Убитому было всего тридцать четыре года. Через пару дней сам Высланко убит, вроде как на передовой. Обстоятельства его гибели так никто и не выяснил, хотя Ленин отправил в Ставрополь комиссию во главе с Орджоникидзе. «Нет никаких данных к тому, чтобы считать Сорокина предателем», – по приезде телеграфировала в Москву высокая комиссия. Он и не был предателем, поскольку исступленно выполнял все приказы Реввоенсовета, а то, что был клиническим параноиком, психопатом, так там это никого не интересовало. Тогда большинство были такими. Я читал закрытые директивы Ленина и пришёл к выводу, что тот тоже нуждался в серьёзном психиатрическом лечении, поскольку маниакально верил, что только человеческая кровь смоет родимые пятна царизма. Достаточно напомнить, что сообщение о расстреле царской семьи он воспринял более чем равнодушно. На очередном заседании Совнаркома остановил на минуту выступавшего с докладом наркома здравоохранения Семашко и предоставил слово вошедшему в зал, и шепнувшему ему что-то на ухо, Свердлову. Тот громовым голосом, непонятно как умещавшимся в тщедушном теле, сообщил собравшимся, что прошедшей ночью на Урале по постановлению Екатеринбургского Совета расстрелян бывший царь Николай Романов. Потом вопросительно посмотрел на Ленина и, уловив еле заметный кивок, добавил:
– С семьёй…
Ленин не стал дожидаться, пока онемевшее собрание придёт в себя, и, подняв взор на Семашко, подчёркнуто буднично сказал:
– Продолжайте, Николай Александрович! Осветите нам поподробней мероприятия наркомата по борьбе с курением…
Прокуренный насквозь председатель ВЦИК Яков Свердлов с достоинством удалился…
Виктор Леонидович
