великого князя – все именитые новгородцы – были преданы смертной казни. А малому «змеенышу», который вкупе с другими, подобными себе, охотился на сторонников великого князя, было определено всю оставшуюся жизнь молчать и молиться Господу Богу за то, что государь не лишил его головы, а только вырвал язык. В те годы Молчун ударился из Новгорода в бега и однажды случайно встретился с Певуном. Тот пригрел его, и Молчун все годы служил ему верой и правдой. Теперь они оба исполняли самое важное свое дело, которое открывало им путь к Большой Орде, к свободной и безбедной жизни.
Спрятав свой «товар» в глухой рубленой каморе, Певун думал о том, как поступить дальше, чтобы княжна попала в руки наследника хана Ахмата, который несколько лет назад повелел ему похитить дочь государя российского. Певуну было около сорока лет. Родился он в Астрахани, был третьим ребенком в семье татарского мурзы от одной из жен, русской полонянки из Козельска. Две девочки Евдокии были похожи на отца: черные волосы, черные глаза, личики скуластые. А сын родился весь в матушку: волосы цвета спелой пшеницы, глаза – синие васильки, нос прямой, чуть вздернутый, губы полные, и ямочки на щеках появлялись, когда улыбался. И был он такой же певун, как и матушка, которая и выжила-то в неволе благодаря чудному голосу и умению петь былинные песни. Назвала Евдокия своего сынка Митяшей, да это было тайное имя, а мать лишь нашептывала его сынку. Повелением отца-мурзы он был наименован Асаном. Слух о голубоглазом сыне мурзы Давиняра дошел до хана Ахмата. Тот приказал принести полугодовалого малыша во дворец, а как увидел его, так и воспылал жаждой оставить мальца при себе. Ни Давиняр, ни Евдокия не могли воспротивиться хану. Асану нашли кормилицу-татарку, а когда подрос, к нему приставили учителей, и они воспитывали Асана для будущего исполнения тайных замыслов Ахмата. В двадцать лет Асан овладел всеми хитростями тайной дипломатии и многими видами оружия, воинского мастерства. Он изъяснялся по-русски так чисто, как если бы воспитывался в русской семье, знал немного латынь и хорошо говорил по-татарски. Еще он знал много русских молитв и псалмов, читал церковные книги.
Хан Ахмат той порой ждал своего часа, чтобы пустить «тайное оружие» мести в дело. Такой час настал, когда Асану исполнилось двадцать три года. Шел 1476 год. У хана Ахмата было в эту пору сильное, почти стотысячное войско. Он изгнал из Бахчисарая хана Менгли-Гирея, с которым у Ивана III был договор о мире, дружбе и взаимной помощи. Из Бахчисарая же в начале июля Ахмат отправил в Москву большое посольство. Везли послы государю Ивану III грозную грамоту, в которой хан требовал уплатить дань за многие «прошлые лета». С этим же посольством ушел в Москву и Асан-Дмитрий. Так начиналось задуманное ханом Ахматом мщение «улуснику Ивану» за непокорство, и связано оно было, как потом поймут многие, с рождением у Ивана Васильевича весной 1474 года дочери – княжны Елены. Замыслов хана Ахмата бывший «улусник», великий князь всея Руси, не знал. Да если бы и знал, все равно ответил бы так, как решил. Казанский летописец той
