этот крик привел Молчуна в еще большую ярость, и, не переставая рычать, он вновь занес под кровлю кол и бросился на князя. Илье показалось, что это конец, что еще мгновение и тать завалит его, как теленка. Мелькнул образ княжны, за которую он готов был отдать жизнь. Но эта жертва была бы напрасной, и в Илье тоже вспыхнула ярость. Он влет упал под падающий на него кол, и тот хрястнул у него между ног. А Илья был уже возле татя и, перевернувшись на спину, молнией ударил Молчуна снизу в живот и с силой крутанул меч. Разбойник, издав последний рык, рухнул рядом с Ильей, и рука его упала князю на грудь. Отбросив ее, Илья поднялся. И вовремя: в распахнутых воротах стояли два молодца. По одежде Илья не мог определить, кто они. Оба были в коричневых домотканых рубашках, в сапогах, молодые: еще и бороды не отпустили. В руках у одного был меч, у другого – татарская сабля. Илья понял, что просто так его из конюшни не выпустят. Он крикнул:
– Бросьте оружие! Я государев человек, князь Ромодановский, а на подходе сотня воинов. Приведите сюда княжну, и вы будете помилованы. Даю слово чести!
Один из молодцов, что с мечом, был рыжий и оказался побойчее черноголового, по облику татарина, сказал жестко:
– Нет, князь, тому не бывать, чтобы мы сами положили головы на плаху: знаем государеву милость по Новгороду. А вот тебя мы не хотим убивать. Брось меч, подставь руки, свяжем опояской и отведем в погреб. Там посидишь день-другой, пока не уйдем. И воля к тебе придет. Наше слово покрепче государева.
– Так положите и вы на землю саблю и меч, и я вам поверю! – крикнул в ответ князь. – Положите и уходите подальше!
Илье тоже не хотелось их убивать. Должен же он знать, кто стоит за их спиной, кому взбрело в голову похитить дочь великого князя. Но тати не вняли совету князя. Было похоже, что от схватки с ними ему не уйти. И он не стал ждать, когда разбойники нападут, двинулся на них, примеряясь, с кем скрестить меч. Однако они тоже не дремали и налетели на него разом. Зазвенела сталь, и с первых же ударов Илья понял, что разбойники не очень искусны в рукопашном бою. Да и силенки у них маловато, сломить можно. Но было в них много ненависти и страха за свою жизнь, потому они ломились на Илью яростно, нанося быстрые удары, стремясь ошеломить наскоком и прикончить его, пока не выдохлись. Князь сдерживал их натиск, а когда черноголовый попытался в прыжке достать Илью, он сильным ударом вышиб из рук татарина саблю, но не успел нанести разящий удар, потому как пришел миг, чтобы уйти от меча рыжего. И тут же князь сам прыгнул и нанес рыжему татю колющий удар сверху в ямочку на горле. Знал Илья, что этот удар редко кому удавалось отразить. Но времени для радости не было. Татарин, потерявший саблю, уже склонился к ней, дабы поднять, но не успел: Илья наотмашь ударил его по правой руке и отсек ее по самое плечо. Татарин завопил, покатился по полу конюшни и застонал. Да теперь Илье не было дела до поверженных. Ему надо было найти еще одного врага. Но он прислонился к раме стойла, в котором увидел коней Елены, и, закрыв глаза, попытался мысленно увидеть княжну Аленушку.
